<<
>>

§1. Управленческие решения Московского патриархата в информационной сфере: переоткрытие факторов цензуры, пропаганды, идеологии

В условиях сетевого общества информационная политика становится определяющей во многих социальных процессах. Изменения мирового масштаба затрагивают культурно-институциональные черты современного российского социума: ведущим актором стала информация, она влияет на индустриальную культуру, новое социальное и техническое разделение труда.

Информационализм, убежден М. Кастельс, сегодня присущ не только экономике, но и широкому спектру областей общественной жизни. В меньшей степени к нему восприимчивы культура и религия, которые укоренены в традиции и являются ее носителями и проводниками между прошлым и будущим[56].

Информационная политика - это искусство маневра между теми идеями, которые с позиции института Церкви нужно адаптировать (внедрить, распространить) к социальной среде (пастве), и реальными ценностными установками общества, порой от этих идей существенно отличающимися. Авторитарный принцип управления информационной средой неминуемо ведет к недовольству и неприятию идей, воспринимаемых как навязанные извне стереотипы. Не приемлема для общества усугубляющая аномию информационная анархия, так как она потенциально угрожает его существованию и подрывает функциональность институтов. Эффективность информационной политики как религиозных, так и светских смыслопроизводящих институтов, крайне важна для формирования национальной идентичности, предрасположенностей к свободе и ответственности. Эта эффективность измеряется гармоничной циркуляцией информации в социуме, когда идеи воспринимаются членами общества.

Значительна роль информационной политики Московского патриархата. «Повышенные значимости религиозного фактора и религиозных ценностей в современных социальных и политических практиках, конкурирование религиозных смыслов в сфере публичной и международной политики, - отмечает академик М.К. Горшков, - коррелирует с необходимостью оптимизации управленческих стратегий и технологий для обеспечения ценностного единства и стабилизации социальной системы» .

Управление информационными процессами эффективно, когда оно строится на балансе высшей политической воли и мировоззрении социума. Подчас органы власти воздействуют на социум посредством социальных институтов: они способствуют адаптации управленческих решений

государства и церкви к жизни. И наоборот, действие масс убедительнее для власти не когда люди прибегают к радикальным мерам, а когда высок уровень самоорганизованной инициативы, которая поддерживается социальными группами, что способствует общественному единению и функциональности общества в целом.

Между акторами и объектами информационной политики могут складываться разные взаимоотношения, флуктуирующие между авторитарно-тоталитарным и демократическими полюсами (П. Сорокин) . В своей деятельности организации используют совокупность инструментов и методов, что позволяет им упорядочивать их внутренние процессы и проводить свою политику за ее пределами, взаимодействовать с другими социальными группами и общностями. В рамках каждой целевой области политики (экономической, социальной, религиозной, информационной, научно-технической, военной), внутренней или внешней сфер, вне зависимости от субъекта (государства или организации) смысл политических преобразований подчиняется следующим задачам: [57] [58]

• урегулирование проблем, преодоление затруднений и противоречий между всеми заинтересованными участниками общественных процессов;

• определение значимых ориентиров для власти и различных социальных групп;

• запуск решений, направленных на улучшение состояния акторов и объектов, а также общественных явлений.

Как отмечает американский социолог Д. Истон, ключевым свойством внутренней организации политической системы является «исключительно гибкая способность реакции на условия своего функционирования». Разнообразные механизмы позволяют преодолевать возмущающие воздействия среды, а также «регулировать свое поведение, трансформировать внутреннюю структуру и даже изменять фундаментальные цели» [59].

Департаменты по информационной политике или специализированные сотрудники существуют в большинстве смыслопроизводящих организаций. Как правило, информационно-коммуникационная деятельность ведется ими довольно разнообразно. Американский теоретик массовой коммуникации Г. Лассуэл в социально-коммуникативных процессах выделял три основные функции: информационную, корреляционную и познавательно -

культурологическую.

По его мнению, проводимая кем бы то ни было политика управляема не только внешними обстоятельствами (строится исходя из внешних факторов и условий), но и поведением того, кто ее проводит. В 1939-1940 годах Г. Лассуэлл выдвинул идею пятивопросной коммуникативной модели: Кто говорит? - Что сообщает? - Кому? - По какому каналу? - С каким эффектом? Впоследствии она легла в основу всей информационной политики и используемых для ее управления методов: пропаганды, рекламы,

маркетинговых коммуникаций, связей с общественностью. Спустя почти 30 лет, в 1967 году, он сформулировал ее следующим образом: «Кто, с какими намерениями, в какой ситуации, употребляя какую стратегию, достигает какой аудитории, с каким результатом»[60].

Исследователь собрал воедино те подходы, которые к середине XX столетия накопились в области коммуникации. Также был проанализирован опыт специалистов сферы связей с общественностью, пропаганды и иных областей информационной политики XIX столетия по созданию «климата доверия» населения вокруг президентской деятельности[61], разоблачение общественностью махинаций и злоупотреблений игроков большого бизнеса и утверждение прав и свобод рабочих[62], проведение психологический атак во время Первой и Второй мировых войн[63].

Нельзя не вспомнить, что многие политические решения принимались государством или оппозиционными силами под информационным воздействием, а также благодаря общественной поддержке, завоеванной через средства массовой коммуникации, ведь от контролера информационных потоков во многом зависит исход действий.

Размышляя над способами информационной политики, российский исследователь И.Н. Панарин подчеркивает: «Познать состояние и динамику общественного мнения - это значит выполнить основное требование, необходимое для правильного принятия политического решения»[64]. При этом люди, как правило, выносят суждение о событии только после получения информационного сообщения о нем. Поскольку чаще все это происходит через средства массовой коммуникации, вместе с описанием факта приходит комментарий. От заложенного в него оценки - очень позитивная, позитивная, нейтральная, негативная, очень негативная - зависит реакция общественности[65].

Религиозные институты в современном обществе представлены довольно широко. Их главная функция - обеспечить религиозный интерес в контексте рисков религии. «Религиозный интерес в социологическом понимании, - отмечает П. Бурдье, - зависит от того, насколько данная религия способна упростить материальную и символическую власть»[66]. По большей части они многоструктурны и существуют в разных частях мира, объединяя значительное количество последователей. Каждый из них разделен на несколько частей. Это разделение обусловлено несколькими причинами:

• расхождение в учении, касающееся интерпретации священных ценностей;

• присутствие в разных странах и регионах земного шара;

• специфика языковых, богослужебных, ценностных традиций.

Первая вышеприведенная причина не позволяет исследователю

анализировать деятельность института Церкви в его целостности, так как фактически в мире существует несколько институтов Церкви. У каждого из них своя уникальная история, свои формы работы.

Среди Православных Церквей нет расхождения в учении. Однако и ее не представляется возможным анализировать как единый институт, так как мировое православие состоит из пятнадцати самостоятельных Церквей[67], не имеющих единой организационно-правовой структуры. Более того, некоторые из Православных Церквей включают граждан разных государств.

Подчас они при соблюдении единых канонов и правил отличаются друг от друга историческими условиями, национальными признаками, богослужебной традицией. Религиозное знание имеет свою специфику даже

у разных социальных слоев. «Заслуга Макса Вебера состоит в том, - отмечает К. Манхейм, - что в своей социологии религии он отчетливо показал, как одна и та же религия зачастую различно воспринимается крестьянами, ремесленниками, торговцами, знатью и интеллигенцией»68. В связи с этим в данном исследовании Московский патриархат интерпретируется как самостоятельный институт Церкви, со своими порядками и устоями.

В диссертационной работе особое внимание уделено информационной политике Московского патриархата, проводимой на территории Российской Федерации, а также информационным рискам, с которыми он сталкивается и информационным рискам, которые являются рукотворными - порождаются его политикой. Прежде чем перейти к предмету данного исследования видится необходимым проанализировать политическую и общественную ситуацию, в которой оказалась Русская Православная Церковь в рассматриваемый период - перед развалом СССР, в 1990-е и первое десятилетие 2000-х годов.

Ряд исследователей считает, что резкое ухудшение жизни граждан России и стран СНГ после распада Советского Союза спровоцировало людей к поиску корней, самоидентичности, обращению к традиционным ценностям. Соглашаясь с данным тезисом можно предположить, что подтолкнули к тому не только социально-политические и экономические кризисы Российского государства. Прошедшие незадолго до того торжества в честь тысячелетия крещения Руси напомнили гражданам о том, что русская цивилизация выросла из «крещальной купели» великого князя Владимира, выбравшего для себя и своих подданных православную веру. Религия в условиях острой фазы кризиса и реформ, в череде нахлынувших страхов, стрессов, неуверенности в завтрашнем дне, воспринималась людьми как фактор спасения от самых разных природных и социальных опасностей. Благодаря информационной политике Церковь выступает как значимый фактор социально-политической консолидации.

Можно утверждать, что Русская Православная Церковь выполняет функции «мягкой силы» для поддержания цивилизационного единства россиян. Несмотря на вызовы

секуляризационного давления глобализации, количество верующих не уменьшается.

В конце 1980-х годов верующими себя называли около 10% советских граждан (взрослых), в 1994 году - их было уже около 39% (и это при том, что страна разделилась на множество самостоятельных государств), а в 2004 году - около 59%. На протяжении десяти лет эта цифра не уменьшилась[68] [69] [70] [71]. Согласно данным, приведенным М. Тарусиным в исследовании «Реальная Россия: Социальная стратификация современного российского общества», группа активных в религиозном отношении людей («воцерковленных людей») на протяжении нескольких десятилетий «обнаруживает явственные тенденции к росту». Так, количество активно религиозных людей, бывающих в храме раз в месяц или чаще, в 1992 году составляло 4%, а в 2000 - 6%, в 2005 - 8%. Число тех, кто посещает богослужения несколько раз в год и чаще в 2006 году составляло около 29% .

При этом в 2000 году, согласно опросу ВЦИОМ, 19% населения считали, что «сейчас в жизни России церковь, религиозные организации» не играет практически никакой роли, 52% - дали ее влиянию на ситуацию в стране 2 и 3 балла по пятибалльной шкале, 28% - отвели достаточно высокую (4 балла) и очень большую роль . Спустя десять лет, в 2010 году, при ответе на этот же вопрос, 10% опрошенных сказали, что Церковь не играет практически никакой роли в жизни российского общества, а 37% - определили ее влияние на 2 и 3 балла, 43% назвали ее влияние выше среднего (4 балла) и очень большим .

Согласно результатам опросов ВЦИОМ от 23 июня 2015 года, 47% россиян считают, что удел Церкви - духовная, а не общественная сфера. При этом столько же опрошенных полагает, что в настоящее время политический вектор Московского патриархата верен: его представители высказывают свою позицию «только при необходимости», не вмешиваясь в вопросы, их не касающиеся. Показатель в 57% респондентов говорит о том, что общество Российской Федерации в большей степени секулярно, так как граждане желают жить в государстве, «где религия не оказывает значимого влияния на жизнь большинства людей, а вера или неверие является частным делом каждого». Эту «точку зрения чаще разделяют неверующие (70%), жители сел (63%), активные интернет-пользователи (62%)» .

Таблица №1.

А как в действительности сейчас складываются отношения между церковью и обществом/государством в нашей стране? (закрытый вопрос, один ответ, %)
2012 г.* 2015 г.
Церковь сегодня оказывает недостаточное влияние на жизнь общества и государства, ей следовало бы активнее участвовать в обсуждении/решении важных для страны вопросов 23 18
Церковь сегодня строит свои отношения с обществом и государством именно так, как нужно: высказывает свою позицию, когда это действительно необходимо и не вмешивается в вопросы, ее не касающиеся 43 47
Церковь сегодня слишком активно участвует в жизни общества, делах государства, ей следовало бы больше внимания уделять духовным, нравственным вопросам 19 18
Затрудняюсь ответить 14 17
*В 2012 г. был задан вопрос: «А как в действительности сейчас складываются отношения между православной церковью и обществом/государством в нашей стране?»74

Вышеприведенные показатели свидетельствуют об изменении социальной действительности Российского государства и о трансформации политических решений Московского патриархата с 1988 по 2015 годы. В переломное время институт Церкви в России не был готов к тому, чтобы занять авторитетное место на политической карте страны, его влияние подкреплялось многочисленностью совершаемых крещений, а не глубиной катехизической работы, участием в мировоззренческих диспутах и [72] [73] достижением успеха в деятельности по закреплению в корпусе государственных документов православных ценностей (например, в Конституции, в Законе о свободе совести; хотя представители Церкви участвовали в подготовке рекомендаций и фиксированию позиции церковных властей и выстраивали диалог с государством по этим вопросам).

В перестроечное время и после распада Советского Союза Церковь получила возможность без согласований с государством открывать новые приходы, совершать богослужения. Именно в этот период Московский патриархат активно восстанавливал разрушенные в советские годы храмы и монастыри, заботился расширением сферы духовного образования и подготовкой сразу несколько тысяч священнослужителей для работы в православных приходах.

По мере укрепления церковной жизни на постсоветском пространстве у Русской Православной Церкви возникало больше возможности переключиться с решения внутриполитических проблем на выстраивание внешнеполитической деятельности. Динамика стала заметна с 2000 года, когда на высшем церковном уровне был принят документ, дающий ответы на спектр социально-мировоззренческих проблем современности. В «Основах социальной концепции Русской Православной Церкви» позволили представителям Церкви озвучить позицию по следующим вопросам: «Основные богословские положения», «Церковь и нация», «Церковь и государство», «Христианская этика и светское право», «Церковь и политика», «Труд и его плоды», «Cобственность», «Война и мир», «Преступность, наказание, исправление», «Вопросы личной, семейной и общественной нравственности», «Здоровье личности и народа», «Проблемы биоэтики», «Церковь и проблемы экологии», «Светские наука, культура, образование», «Церковь и светские средства массовой информации», «Международные отношения. Проблемы глобализации и секуляризма».

В последующие годы развитие церковной жизни строилось в русле этих тем. Причем постепенно политическая воля Московского патриархата стала проявляться в деятельности профильных синодальных учреждений - аналогов светских министерств и ведомств. Их систематическая работа

повлияла на запросы социума и на высокий процент тех, кто в 2015 году положительно оценил роль Церкви в российском обществе. Это позволяет сегодня применить к Русской Православной Церкви социологический инструментарий анализа информационной политики и информационных рисков, возникающих как в рамках информационной политики Московского патриархата, так и вокруг его внешней деятельности.

Церковь - институт относительно закрытый, поэтому ее информационная политика может базироваться на таких жестких способах, как цензура, пропаганда, идеология.

Таблица №2.

Анализ применения способов информационной политики к деятельности

Московского патриархата

Форма

управления

Описание Примеры
Цензура 1. В древнем Риме - должность цензора (истор.). 2. Просмотр произведений (предназначенных к печати, к постановке в театре и т.д.), осуществляемый специальным государственным органом (устар., загр). Подвергнуть цензуре. Предварительная цензура. Военная цензура. 3. Государственный орган, ведущий надзор за печатью (устар., загр.). Дозволено цензурой. Разрешено цензурой. 4. Взыскание, налагаемое на депутатов в парламентах за нарушение внутреннего распорядка (загр. полит.) . В 2009 году решением Священного синода была одобрена практика присвоения грифа церковной периодике и литературе. Без наличия грифа СМИ или книга не могут распространяться в церковной сети (в церковных лавках при храмах и монастырях). При этом периодика без грифа может распространяться в магазинах, открытых не на территории храма и организованных без участия церковных должностных лиц. Внутри церковной среды информационное пространство мониторит Синодальный информационный отдел[74] [75] . Ведомство не наделено цензурными полномочиями, но в церковной медиасреде существует негласное правило ориентироваться на релизы и комментарии, издаваемые этим учреждением.
Пропаганда Техника управления общественным мнением посредством представления Во внешнем поле: через публикации о нехватке в Москве храмов, невозможности вести полноценную

аудитории определенной точки зрения7/. церковную жизнь из-за перенаселенности города продвигается обоснование выделения под строительство храмов земельных участков в Москве и других населенных пунктах России.

Во внутренней среде: по каналам внутренней коммуникации (как посредством официальных распоряжений, так и через рекомендации).

Идеология Идеология - это «представление, образ воображаемых отношений индивидов к их реальным условиям существования», это также некоторая система, «с помощью которой люди воспринимают, оценивают, "переживают" сложившиеся у них представления в отношении реальных условий существования» . Во внешнем поле: участие в общественных дискуссиях по актуальным вопросам современности, предоставление СМИ комментариев по злободневным темам, отстаивание своих интересов в публичном пространстве.

Во внутренней среде: по каналам внутренней коммуникации (как посредством официальных распоряжений, так и через рекомендации).

Описанные способы информационной политики используются Церковью в силу исторических причин. В определенные периоды развития человеческой истории механизмы цензуры, пропаганды, идеологической работы Церковь была активным игроком, использующим эти формы воздействия на информационную среду с целью достижения политических целей.

По мнению американского исследователя М. Сэкммелла, становление цензуры связано с «историей развития и упадка церкви как общественного института». Укрепление церковных позиций в государстве повлекло упрочение и господствующего положения через подавление чуждых ей идей и разногласий в собственной среде. Их стали называть «ересями» . С подобным мнением соглашается и российский историк Т.М. Горяева:. Духовная цензура, издание в V веке индекса запрещенных книг — «Index [76] [77] [78]

librorum prohibitorum» положили начало масштабной кампании по цензурированию социального пространства Европы .

М. Сэкммелл проводит интересные параллели между запретом ересей в Древнем Риме, когда к ним относилось христианство, и запретом ересей в Средневековье уже победившей государство Церкви: латинское слово «ересь» этимологически связано с греческим словом, означающим «выбор». «Отношение к цензуре коренным образом изменилось лишь под воздействием внешнего стимула — в середине XV века Гутенберг изобрел книгопечатание. Произошла внезапная революция в процессе изготовления и распространения книг. Появилась возможность “выбора” в невиданных

о 1

прежде масштабах. А “выбор” был равнозначен ереси», - подчеркивает он .

С ученым не во всем можно согласиться. В частности, понимание слова «ересь» только как «выбор» не принято в богословской науке. Действительно, в первом послании к коринфянам апостола Павла слово «ересь» (a'ipsai^) используется как «разномыслие» , однако в других местах Священного Писания под «ересью» понимается «ошибочное учение, искажающее фундаментальные основы христианской веры» .

Изначально слово ересь не имело негативного значения, использовалось применительно к различным философским течениям, школам и учениям, иногда даже так называлось мировоззрение. Кроме того, так могли именоваться религиозные партии (фарисейская ересь, саддукейская ересь). Как утверждается в статье, посвященной ереси в «Православной энциклопедии», «в дохристианскую эпоху на Западе греческому слову aipsai^ соответствовало латинское secta. Впоследствии эти термины были разведены: слово secta стало использоваться для обозначения отделившейся от Церкви религиозной общины или организации, в то время как за словом "ересь" сохранилось его прежнее значение, неортодоксального учения» . [79] [80] [81] [82] [83]

В «Католической энциклопедии», выпущенной на русском языке в начале 2000-х годов, о ереси говорится, что это «сознательный грех против веры, исповедуемой Католической Церковью; также название гетеродоксальных религиозных движений, находившихся в оппозиции к Католической Церкви; в наиболее широком смысле - любое гетеродоксальное направление в

85

христианстве» .

Если исходить из этого католического понимания ереси, то идея М. Сэкммелла вполне объясняет, почему Церковь попыталась сосредоточить власть над печатным словом в своих руках: она не воспринимала никакие другие учения, только собственные, остальные же считала неправомерными. Согласно Каноническому кодексу Римско-Католической Церкви (1917 год), «запрещение книги означает, что без особого на то разрешения ее нельзя издавать, читать, хранить, продавать, переводить на другой язык, ни каким - либо другим образом сообщать ее содержание другим. Любой, читающий запрещенную книгу, совершает серьезный грех, даже если он прочтет только один абзац. Владелец запрещенной книги, узнав о ее запрещении, обязан уничтожить ее или отдать тому, кто имеет разрешение читать запрещенные книги, или по крайней мере отдать ее на хранение до получения разрешения читать ее» (канон 1398) [84] [85].

Индекс запрещенных книг (Index librorum prohibitornm) существовал в Римско-Католической Церкви вплоть до 1966 года и был отменен на II Ватиканском Соборе. При составлении реестра Конгрегация Индекса сотрудничала с доносчиками и консультантами - священнослужителями, богословами, юристами, учеными. В 1917 году при Бенедикте XV (1914 - 1922) составление Индекса было передано Конгрегации Священной канцелярии, а Конгрегация Индекса была упразднена. Индекс запрещенных книг состоял из трех классов. В первый были включены авторы, все сочинения которых, как уже написанные, так и ожидаемые, запрещены (даже если в их произведениях совсем не говорилось о религии). Во второй класс

входили авторы, у которых запрещены были лишь некоторые сочинения. К

87

третьему классу относились вредные лжеучения анонимных авторов .

В современной России цензура запрещена по Конституции . При этом в Русской Православной Церкви есть своя система грифования изданий. Она была создана в 2009 году в связи с необходимостью распространения в церковной книжной сети только тех изданий, которые не противоречат православному учению. Присвоение грифов нельзя приравнивать к цензуре, так как вне церковной ограды можно распространять любые книги и брошюры, периодику. Грифы были введены в ответ на широкое распространение в церковной среди апокрифической литературы низкого качества, многочисленные публикации православного толка, которые на самом деле были искажением вероучения и представляли риски для религиозных идентичностей.

С целью управления рисками информационной дисперсии в наши дни существуют различные формы ограничения или дифференциации поступающей на информационный рынок продукции. Так, отводятся определенные места для распространения порнографической литературы, можно ограничить или исключить просмотр нежелательных телепрограмм из сетки трансляции для детей младшего и среднего возраста. В странах Западной Европы и в США в восприятии широких слоев общества само слово “цензура” связывается прежде всего с борьбой с безнравственностью. «Невозможно представить себе государство, осуществляющее жесткую политическую цензуру и при этом обходящееся без строгого контроля над общественными нравами, в первую очередь в том, что касается освещения сексуальной тематики. Пожалуй, нет вообще ни одной страны, где бы к этой проблеме не относились серьезно, хотя скандинавские страны (Швеция и Дания), а за ними и США, первыми перешли на гораздо более либеральные позиции в этом отношении», - подчеркивает М. Сэкммелл . [86] [87] [88]

В то же время наблюдается смещение информационно-политического дискурса в сторону толерантности . То, что еще несколько лет считалось безнравственным и предосудительным, сегодня провозглашается нормой и частным выбором каждого человека, обуславливается его правами и свободами, закрепленными государственным законодательством. Таким образом, цензура становится инструментом регламентации новомодных социальных тенденций, нередко выходящих за границы традиционных нравственных ценностей. За публично высказанную позицию могут последовать санкции, в связи с чем актуализируется проблема саморационализации и самоцензуры. Радикальные формы цензуры со стороны государства и господствующих институтов или элит и тотальная идея свободы выражения, содержат в себе следующие формы информационной политики: цензуру и производную от нее самоцензуру. Данное положение дел обнажает скрытые процессы внутри информационной политики и подчеркивает сложный характер общества. Г рубые

запретительные приемы уходят в прошлое, на переднем плане появляются методы искусной работы и воздействия на человека.

К подобному управлению информацией относится пропаганда. Такой традиционный способ информационной политики, как пропаганда, органичен для Церкви. С момента своего образования она стремится как можно шире распространить информацию о своих базовых ценностях и убедить в их правильности максимальное количество паствы. Именно подобная техника по управлению общественным мнением посредством представления аудитории определенной точки зрения называют пропагандой. Г. Лассуэл в своей книге «Техника пропаганды в мировой войне» подчеркивал, что «пропаганда управляет мнениями и отношениями скорее путем непосредственной обработки общественной мысли, чем путем изменения каких-либо условий в самом организме или около него»[89] [90].

По мнению И.Н. Панарина, не всякое убеждение можно назвать пропагандой. Например, в среде риторов Древней Греции и Древнего Рима через споры, дебаты, речи аудитория участвовала в просвещении. Это было

-92

главной целью и для ораторов, и для слушателей .

К форме пропаганды, то есть просвещению, изложению основных постулатов дискурса, можно отнести религиозные выступления и послания: катехизическую проповедь и проповедь, посвященную актуальным вызовам времени, которые произносили и с которыми до сих пор выступают священнослужители. В формат официальной информационной политики - фактически министерства - пропаганда была включена именно в Церкви. В 1622 году Папа Римский Григорий XV издал буллу об учреждении «Священной Конгрегации пропаганды». Цель нововведения - «неусыпный надзор» и приведение «несчастливо блуждающих» овец «к хлеву Христову», чтобы они «признавали Господа пастырем стада» [91] [92] [93].

Папа Григорий XV определил круг задач конгрегации пропаганды. Ее члены должны были совещаться об общественных делах, «насколько возможно лучше» следить за «важными делами», заботиться «о столь священном и в высшей степени угодном божественному величию деле», как просвещение людей христианской верой. Также законом прописывался регламент работы конгрегации. Один раз в месяц она собиралась под председательством понтифика, и не меньше двух раз в месяц - в доме старейшего члена. Здесь должны были сообщаться новости, обсуждаться «дела (все сразу или каждое дело по отдельности), касающиеся распространения веры по всему миру». Самые главные итоги должны докладываться главе Римско-Католической Церкви, а в отношении прочих

94

дел принимать решения сами по своему разумению .

Конгрегации вменялось «надзирать за всеми действиями, предпринимающимися для проповедования Евангелия и обучения католической доктрине, назначать и менять необходимых служителей».[94] [95] [96] [97] Первое министерство пропаганды было материально обеспечено из частных средств понтифика, светских и церковных средств, а также «милостью благочестивых верующих». Определенные суммы планировалось всегда и постоянно выделять из «апостольской камеры» (церковного бюджета), управление средствами доверено членам конгрегации - кардиналам. В

96

ведомство входило семнадцать членов .

Это церковное подразделение существует и в наши дни, но теперь носит другое название: Конгрегация евангелизации народов. Католическое

министерство переименовано Папой Иоанном Павлом II в 1988 году и сегодня основная его задача сводится к распространению веры через координацию миссионерской деятельности. Также конгрегация отслеживает подготовку клира на территориях, признанных миссионерскими, и обеспечение финансирования миссионерских целей в этих странах. В 2013 году в общей сложности насчитывалось 1108 церковных районов, за которые отвечает конгрегация: Африка (506), Азии (476), Америка (80) и Океания (46) . На миссионерских территориях конгрегация имеет исключительное право создания административных миссионерских церковных структур, ей

98

подчиняются также миссионерские монашеские ордена и конгрегации .

Суть пропаганды в ХХ столетии претерпела существенные изменения и все чаще несет в себе отрицательные коннотации[98]. Вероятно, чтобы уйти от агрессивной лексики и терминологии информационного противоборства, сложившейся в теории коммуникации сначала сразу после Первой мировой войны, а затем развившейся в течение всего ХХ века, в конце 1980-х годов Католическая Церковь внесла уточнение в наименование ведомства, отвечающего за миссионерство в странах, где католицизм не был традиционной религией. Католическая пропаганда нынче именуется евангелизацией, то есть просвещением христианским учением.

Конгрегация пропаганды веры, созданная в лоне Католической Церкви, не могла быть вне политики. Призванная актуализировать Евангелие под обстоятельства - страны, народы, государства, ее миссии необходимо подстраиваться под конкретные условия, находить аргументы, удостоверяющие свою правоту, придумывать формы убеждения. В этом смысле миссионерство можно назвать пропагандой, понимая под данным словом информационное воздействие и даже информационное противодействие. Скажем, когда речь идет о противодействии миссионеров укорененности народа в местных культах.

Однако понимание пропаганды как определений информации, насыщенной гуманистическими идеалами, сегодня не в полной мере соответствует действительности. ХХ век с его многочисленными войнами и развитием на этом фоне информационно-коммуникационных технологий наделил феномен пропаганды иным смыслом. Сегодня это способ массового внушения или влияния на аудиторию посредством манипуляции символов и психологии реципиента. Чем острее проявляются социальные кризисы, тем выше коэффициент пропагандистской работы в данном обществе; чем гармоничнее соотношение в нем социальных сил, тем сложнее воздействовать на социум посредством пропаганды.

Американский специалист по военной информации П. Лайнбарджер классифицирует белую, серую и черную пропаганду. Белая пропаганда связана с открытыми операциями психологической войны и осуществляется официальными источниками от имени правительства или одного из его органов, включая военное командование различных инстанций. Черная пропаганда, напротив, скрывает свой подлинный источник. Серая - не указывает определенного источника[99].

Во второй половине XX века в связи с проведением «миротворческих войн», пропаганда стала методом не только информационной политики, но частью психологических войн - взаимосвязанных мероприятий, при помощи которых передаются идеи и информация для оказания влияния на сознание, чувства и действия противника. Психологические операции являются неотъемлемой частью боевых действий. Причем основным стратегическим средством информационного воздействия стали телевидение и интернет. Влияние оказывается посредством полномасштабных кампаний, состоящих из радио-, видео, интернет- и печатных акций, звуковых атак, оказывающих информационно-психологическое воздействие на психику противника.

Сегодня от рисков пропаганды никто не застрахован, она может содержаться в информации, распространяемой средствами массовой коммуникации. Человеку трудно абстрагироваться от ангажированной позиции. Во многом это связано с возросшим уровнем вовлеченности людей в информационную среду, политизация информации. Наличие собственного мнения становится кодом нормальности гражданина, его адекватности, соответствия современным требованиям социума. Пропаганда приобретает разные формы, становится искуснее. Это происходит из-за включения людей в медийные сети. Причем процесс идет настолько незаметно, что сначала информационная зависимость совершенно безобидна, как бы никого не касается, прозрачна. Но на определенном этапе пользователь постоянно чувствует необходимость читать определенных «экспертов» (нередко таковыми не являющихся) и без знакомства с их позицией не выносит своего суждения. Вместе с тем возникает потребность самому высказаться, охарактеризовать событие и его героев, хотя на самом деле ничего нового не произносится, лишь повторяется уже кем-то ранее озвученное - кем-то запрограммированная информация, чья-то пропаганда.

Обилие и дисперсия информации развивает плюрализм мнений. Ценности размываются, наступает аномия. Люди ежеминутно подвергаются информационному воздействию со стороны ценностно разных смыслопроводящих структур. Множество пропагандистских схем, накопленных человечеством, включают варианты размещения материалов в

средствах массовой коммуникации и организацию целенаправленных психологических кампаний посредством информационно­

коммуникационных систем. С каждым днем программы управления информационными потоками совершенствуют методику предсказывания как близлежащих результатов, так и их последствия в дальнесрочной перспективе. Блокировать или минимизировать риски пропагандистских действий можно с помощью критичного восприятия информации, знакомства с разными точками зрения в отношении одного события, анализа фактов, изложенных независимыми друг от друга источниками.

В связи с тем, что Церковь заинтересована в интеграции своих постулатов в общественное мнение, в формирование идеологии, основанной на ее учении, в Московском патриархате приемлем такой способ воздействия на внешнюю среду, как идеология. Термин «идеология», сформулированный на стыке XVIII-XIX веков французским философом А. Дестют де Траси, изначально относился к сфере научного познания, изучающей идеи, их свойства, законы, отношения со знаками, всеобщие принципы и законы возникновения идей, благодаря чему устанавливаются твёрдые основы для политики, этики, воспитания. Идеология воспринималась как апогей философии французского Просвещения, объединившей самые яркие идеи эпохи: методические - Э. Кондильяка (последователя Дж. Локка) и предметные (сюжетные, актуализированные сотрудниками «Энциклопедии»; в Пруссии - И. Кантом).

Однако среди современников сформировалось пренебрежительное отношение к «идеологам», как к людям, «которые подходили к общественной жизни с точки зрения абстрактных принципов и ничего не понимали в практических вопросах реальной политики»[100].

В XIX веке концептуальным звучанием данный термин наделил К. Маркс. Для него идеология - ложное сознание. По его мнению, мир состоит из идей, мыслей, принципов, идеологи же при этом, «не сознавая связи своих построений с материальными интересами определённых классов и, следовательно, объективных побудительных сил своей деятельности,

постоянно воспроизводят иллюзию абсолютной самостоятельности общественных идей» .

XX век можно назвать столетием борьбы идеологий, баталии разворачивались как на политическом фронте, так и в научном сообществе. В настоящее время нет единого понимания идеологии. Для одних она - средство проявления рационализации жизненно важных энергий различных классов . Для других - ложное сознание, частичное или тотальное, которое превращает идеи в функции их носителя и его конкретного положения в социальной сфере, что в конечном итоге может привести к всех духовных элементов[101] [102] [103]. Для третьих идеология связана с волей к власти[104], для четвертых - с социальным действием[105] [106] [107], для пятых - с методикой властных

107

кругов господствовать и манипулировать социумом .

При изучении проблематики идеологизации медийных процессов целесообразно опираться на следующую точку зрения. Общество пронизано идеями разных эпох (неслучайно К. Маркс афористично выразился: «Традиции всех мертвых поколений тяготеют, как кошмар, над умами живых»), и нередко от средств массовой коммуникации зависит успех трансляции и рецепции идей современным обществом. По мнению российского исследователя М.М. Назарова, важной особенностью идеологий является опора на традиции, приобретших в обществе значение идейного авторитета. В то же время будучи системами представлений, идеологии «могут способствовать консервации сложившегося порядка, формированию

"картины мира", скрывающей классовые противоречия и предотвращающей

108

действия по изменению существующей ситуации» .

Советский философ М.К. Мамардашвили утверждал, что «в условиях так называемого массового общества, если под массой понимать такую совокупность людей, которые сами по себе никак не связаны друг с другом ни традицией, ни происхождением, ни общностью истории», идеология становится «связующим идеологическим клеем» [108] . В связи с этим существенно возрастает, «удесятеряется», роль технических средств информации. Изначально кажется, что они содержат утверждения о том, «каков мир, каково современное общество, что в нем происходит, какие характеристики имеет это происходящее, что делать в нем и что преобразовывать». Однако данные описания в действительности - не описание мира или общества и того, что происходит в нем, но лишь выполненные через термины «описания предданных, или существующих до описания состояний, стремлений, или попытка жить, исполнять себя, сливаясь с теми социальными процессами, которые описываются[109].

Средства массовой коммуникации, как проводники тех или иных идей, отталкиваясь от реальной реальности, по Л. Альтюссеру, формируют реальность образную, которая создается с помощью институтов образования, религии, медиа, а также партий, объединений политического и социального плана. Всякий из них вносит вклад в утверждение определенных ценностей и установок, которые пронизывают повседневную жизнь каждого человека. Поскольку вокруг них сосредоточены разные слои общества, продвижение аутентичной идеологии ведется ими с определенной специфичностью. Но при этом все они находятся в поле зрения и в области интересов правящей элиты, экономически благополучной части общества и, конечно же, государства.

Сложному обществу не свойственны жесткие, репрессивные меры насаждения идеологии. Напротив, складываются условия, когда выгодные идеи навязывались людям не всегда - специально - явно или принудительно. Специалистам в области информационной политики сегодня выгоднее «дать людям идеологическую свободу, создать иллюзию отсутствия идеологического поля вообще и даже идеологические капли, на заглатывание которых не требуются никакие усилия и способности». Если при таком медиапланировании вносить «в идеологический хаос какую-то явную и организованную идеологию, то есть «деидеологизировать людей», то граждане будут постоянно пребывать в идеологическом напряжении, считает ученый А.А. Зиновьев[110] [111].

Наделение людей виртуальной идеологической свободой, без видимой формальной централизации и единства, намного действеннее проявляется в общественных процессах, чем идеологическое принуждение. Во многом этому способствуют средства массовой коммуникации, которые сегодня генерируют и контролируют информацию. По сути, медиасообщество управляет интеллектуальными потоками общества, от его благосклонности зависит распространение каких бы то ни было идей и утверждение мировоззренческих постулатов, общественное мнение. Средства массовой коммуникации - судное место современности для политиков. Они же - сцена, где разыгрываются баталии между государством, социальными институтами и гражданским обществом.

Многообразие медийного рынка, наполненного в большинстве своем негосударственной прессой, позволяет сдерживать идеологический натиск правящих элит, способствует выработке в обществе мнения, основанного разноплановой информации, поступившей из разных источников. Пресса призвана влиять на развитие в обществе идеологического дискурса, в который вовлекаются самые широкие слои социума. Однако все чаще наблюдается иная картина, когда целеполагание собственника медиа затмевает интересы аудитории, капитализация информации вытесняет читателя/слушателя/зрителя из медийного диалога.

Все это происходит на фоне расширения горизонтов массовости прессы, простирающейся на тиражирование информации и ее потребление . СМИ заняли позицию гражданина в пространстве публичной дискуссии. Данное обстоятельство провоцирует появление недоверия к медиа, которые начинают восприниматься аудиторией как средство насаждения идеологизированной информации. На фоне перерождения граждан в безучастных зрителей, ослабляются социальные связи, публика атомизируется и через это становятся более управляемой. В условиях информационной открытости, в обществе, в котором информация является производственным ресурсом, информация также становится товаром. Продукт этот в зависимости от важности приобретает ценность. Соответственно, схожим товаром со своей ценой является и идеология. В основе ее ценообразования - высокие продажи, популярность и спрос аудитории. Данным обстоятельством во многом объясняется непопулярность одних политических идей и всеобщая поддержка других.

Русская Православная Церковь в тот момент, когда государство открыло обществу информационные границы, не была готова к проведению информационной политики и участию в формировании государственной идеологии. Также в силу исторических причин, когда в XX веке ее идеологическая деятельность фактически преследовалась государством, не предпринималось управленческих решений по изменению Московским патриархатом курса своей информационной политики.

Накануне и после развала Советского Союза в государстве начинает зарождаться концепция перехода к информатизации общества. «Впервые обсуждение стратегии и роли государства в информатизации общества в нашей стране проводилось по решению СССР в 1989-1990 гг. С участием государственных структур (ГКВТИ СССР) и общественности была разработана концепция информационного общества, одобренная соответствующим комитетом Верховного Совета СССР. На ее основе были подготовлены первые проекты общесоюзной программы информатизации и республиканской программы "Информатизация России" (1990-1991 гг.). Однако в силу ряда причин, прежде всего из-за происходящих коренных преобразований в обществе и в структурах власти и появившихся финансовых трудностей, проекты программ не были приняты ни на уровне

страны, ни в республиках», - подчеркивают российские исследователи А.В. Коротков, Б.В. Кристальный, И.Н. Курносов[112].

В Московском патриархате подобной деятельности по созданию концептуальных документов, посвященных осмыслению информации и становлению информационной работы, в этот период не велось вовсе. Однако после распада Советского Союза, с принятием Законов о свободе совести и о средствах массовой информации в Церкви и вокруг нее начался так называемый медиабум. На заре 1990-х пресса была вынуждена приспосабливаться к новым условиям конкурентной борьбы за читателя и приверженность конкретным политическим взглядам могла привести к краху. Как это, например, произошло с главной газетой Советского Союза — «Правдой». Общенациональные газеты - «Известия», «Комсомольская правда», «Труд» и иные - стали представлять на своих страницах разные мнения, зачастую кардинально противоположные. В то же время отсутствие стратегии и политической деятельности по воздействию на информационную сферу не оставили сам Московский патриархат без внимания со стороны прессы. СМИ было интересно рассказывать о том, как живет и возрождается Церковь. На духовность и церковность был спрос - значит, были и медиапредложения, прежде всего, светских изданий.

«Церковная проблематика в тот период оказалась едва ли не единственной мировоззренческой площадкой, где идеологические интересы остро полемизировавших между собой "либералов" и "почвенников" практически не сталкивались», потому что, отмечает специалист по церковной коммуникации В.Н. Малухин, исповедничество в ХХ веке верующих, вне зависимости от их веры, было весомым аргументом в борьбе за права человека. Кроме того, русское православие стало символом «национального духовно-нравственного и культурного облика русского человека», который может стать краеугольным камнем в деле возрождения России[113].

Впрочем, в это время в медийном поле наблюдается несколько новых для «свободной от гнета государства» Церкви явлений. Весной 1992 года Архиерейский Собор Русской Православной Церкви - орган управления всем Московским патриархатом, состоящий из самых высоких церковных руководителей, архиереев, принимает «Обращение ко всем ближним и дальним». В этом документе указываются публикации СМИ, в которых «появляются бездоказательные обвинения священнослужителей и мирян в антицерковной деятельности, совершенной в контакте с органами государственного управления, в том числе со спецслужбами» [114].

Высший орган церковного управления выступил с призывом к общественным, культурным деятелям, журналистам, педагогам, всем тем, кто заботится о нравственном облике граждан. Прозвучал тезис, что нормы морали беспечно и неосмотрительно попираются, наблюдается безнравственное ведение экономической, социальной политики, аморальность человеческих отношений становится привычкой. Все это разворачивается на фоне пропаганды эгоизма, порнографии, эскалации низменных инстинктов в коммерческих и идеологических целях. Описываемые тенденции, по мнению иерархов Русской Православной Церкви, могут привести к разрушению личности и семьи. Таким образом, уже в начале 1990-х годов Церковь пытается ввести в общественную дискуссию нравственную тематику и через свой призыв обратить к данной проблематике СМИ. На этом фоне время вместе с информационным всплеском интереса к деятельности Московского патриархата в отношениях Церкви и СМИ наблюдается идеологическое разделение, так как крен российских масс-медиа произошел в сторону коммерциализации, скандальности. Эти разнонаправленные явления свидетельствуют о том, что Церковь как социальный институт переживает те же процессы, что и другие члены социальной системы. Ее социальные роли и функции зависят от противоречивых социальных условий, она наравне с иными

смыслопроводящими институтами участвует в их адаптации к сложному

обществу. В одно и то же время светские масс-медиа в позитивном ключе освещали церковные дела и агрессивно критиковали, выступали против действий священноначалия, обличали его причастность к сомнительным инициативам, в своих публикациях и эфирах давали оценки моральному облику церковных людей.

Пристальное внимание журналистов, желание увидеть скандальность и сенсационность в церковной ограде спровоцировало появление отчужденности и недоверия среди верующих, хотя в некоторых случаях и признавалась польза от публикаций в СМИ. В определенной части церковного сообщества зарождалось предубеждение, что представители СМИ даже положительные стороны освещают как отрицательные, стремятся заподозрить церковных людей в нечестии, лицемерии и ханжестве. В православной среде возник тренд ругать большинство публикаций о Церкви, так как будто бы журналисты создают лишь негативные материалы. «На самом деле подобные публикации нередко свидетельствуют не о личной вражде автора к Церкви, а о том, что "скандалы продаются" (движущий закон современных СМИ). Конечно, скандальные публикации не прибавляют ни авторитета Церкви, ни подлинного знания о ней читателям. И в таких публикациях ничего хорошего для Церкви нет», - убежден В.Р. Легойда[115].

Кроме того, за 25 лет свободного существования Церкви в Российском государстве идеологическое разделение Патриархата и масс-медиа произошло в направлении, на первый взгляд, лишь косвенно затрагивающем Церковь - в плоскости дозволенного с этической точки зрения. Критика традиционных ценностей, законов совести и норм морали, ставших для ряда СМИ вещами обыденными, не могли оставить равнодушными Церковь. «Многими российскими экспертами неоднократно высказывалась мысль о том, что религия вообще (православие в частности) со своим контекстом - сущностным, смысловым и историческим - не вписывается в формат современных СМИ», - отмечает В.Р. Легойда. Однако, по его мнению, в этот контекст трансгуманизма не вписываются «все авраамические религии, а также буддизм и некоторые другие религиозные традиции». Вот почему светские масс-медиа «застряли на православной атрибутике и обрядности», СМИ создавали «православию музейную славу», способствовали его превращению «в культурный заповедник» [116].

Рост количества публикаций, посвященных предложенным Церковью ценностным ориентирам сложного общества, произошел в 2004 году, когда по инициативе Московского патриархата общественная дискуссионная организация Всемирный русский народный собор принял разработанный совместно с представителями бизнес-сообщества «Свод нравственных принципов и правил в хозяйствовании» в условиях российской рыночной экономики. Светские СМИ обстоятельно информировали о появлении такого документа, подробно пересказывая положения, в нем прописанные. Однако обстоятельной дискуссии в светских масс-медиа в ответ на обнародование позиции Церкви, не последовало.

Следующим витком церковной популярности стало освещение журналистами документов о правах и свободах личности, пронизанных идеей нравственного изменения и моральной ответственности, основанных на религиозном опыте человеческой цивилизации. Предложение было выдвинуто весной 2006 года также в рамках Всемирного русского народного собора. В СМИ возник небывалый до того ажиотаж вокруг церковной повестки дня. При этом шквал разнообразных и разносторонних комментариев, полемических и апологетических выступлений на телевидении, в газетах, в интернете не шел на убыль даже спустя месяц после проведения соборных слушаний.

Как отмечал в 2008 году тогдашний главный редактор московского бюро Русской службы Би-би-си (BBC) К. Эггерт, «за последние несколько лет внимание к деятельности Московского патриархата увеличилось», «однако не существует единого западного мнения о Русской Православной Церкви». «И это связано прежде всего с теми условиями, в которых работают журналисты на Западе, - свободой слова. Можно увидеть весьма доброжелательное отношение к русскому Православию, бывает нейтральное, встречается и негативное. Все зависит от того, кто говорит о Церкви», - отметил он. По его мнению, «благодаря более частым выступлениям священноначалия по злободневным и актуальным вопросам, активно обсуждающимся, в том числе, и на Западе, за десять лет интерес к церковной деятельности заметно возрос». Он подтвердил, что зарубежные масс-медиа следят «за развитием дискуссии о правах человека, свободе и достоинстве личности, наблюдает за диалогом с государством». Кроме того, они внимательно наблюдают за событиями, связывающими «новую Россию со своим прошлым, например, церковная канонизация, а теперь и государственная реабилитация императорской семьи» .

Существенно повысили цитируемость церковных представителей в светских СМИ тематические ленты в главных информационных агентствах страны. В частности, с 2004 года был открыт специализированный портал в «Интерфаксе» («Интерфакс-Религия»). Все его материалы оперативно доступны в своих полных версиях, предусмотрен также свободный доступ к архиву всех религиозных новостей «Интерфакса», начиная с 1989 года. Наиболее важные новости портала публикуются на основной ленте агентства и ежедневно включаются в его платную рассылку, число подписчиков которой составляет около 20 тысяч в разных странах мира[117] [118].

В 2007 году религиозные ленты уже существуют в информационных агентствах ИТАР-ТАСС, Интерфакс, NEWSm.com, Агентство национальных новостей. Специальная подрубрика для религиозных новостей выделена в РИА Новостях (в рубрике «Общество»), Газете.ги (в рубрике «Общество»), Регионах (в рубрике Многонациональная Россия для каждой традиционной религии Российского государства выделена своя подрубрика), Regnum (в рубрике «Культура»). За неделю в этих СМИ выходило около двухсот текстов о жизни Русской Православной Церкви. Если сообщения содержали информацию о представителях высшей светской власти, новости мгновенно попадают на первые полосы и потом тиражировались на протяжении нескольких дней.

Светским журналистам информация, выпускаемая церковными структурами, интересна в значительно меньшем объеме. Поскольку аудитория светских медиа состоит не только из верующих или лояльно настроенных к Церкви граждан, они рассказывают, как правило, о том, что имеет «всеобщественный» резонанс. Отсюда подчас разительно отличается форма подачи информации с одного и того же мероприятия в православных и светских СМИ. Однако, несмотря на плотное взаимодействие с Церковью, по-прежнему наблюдается однобокое представление данной проблематики. Нередко преследуются цели политизации проповеди и деятельности высшего руководства Церкви.

С конца 1980-х годов и до нынешних дней характер взаимодействия со СМИ существенно изменился. Выстроились конструктивные отношения между Московским патриархатом и медиасообществом. Неоднозначное освещение церковных событий, появление позитивного образа Церкви в СМИ, возникновение конфликтных ситуаций и критических оценок как с одной, так и с другой стороны, говорят о росте социума, о его перерождении из тоталитарной системы в общество, открытое для гражданских инициатив разного толка. Кризисные обстоятельства, наличествовавшие в государстве, не могли не затронуть и Церковь. Отсюда проистекали проблемы саморегуляции акторов информационного пространства, а также идеологическое разделение между Церковью и медиа. В ответ на нивелирование обществом традиционных ценностей Церковь стала громче их проповедовать. Это вызывало шквал критики, замкнутой на тезисе: «Церковь отделена от государства». СМИ же, поставленным в условия жесткой конкуренции и нацеленные на коммерциализацию, подчас становятся местом столкновения двух антагонистических точек зрения. Нередко неприятие иного мнения выливается не в конструктивный диалог с оппонентом, а в агрессивное отношение к тем, кто распространяет это мнение. Таковы истоки конфликтов с медиасообществом, а не конкретными его представителями или вовсе теми, кто пользовался СМИ как проводником своих идей.

В настоящее время Церковь посредством официальных, православных церковных и частных СМИ продвигает в информационное пространство свой контент. Также медиапоток насыщается религиозной проблематикой через СМИ, системно освещающих данную тему или активно сотрудничающих с Московским патриархатом. Каналы трансляции разноплановы и имеют свою специфику. Церковное послание современным членам социума проводится через работу Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви, общества и СМИ, информационные подразделения синодальных учреждений, епархий и других церковных учреждений; организацию общественных объединений журналистов, работающих с религиозной тематикой; взаимодействие со светскими СМИ; выпуск православных церковных и частных СМИ.

В сложном обществе происходит трансформация традиционных инструментов информационной политики - цензуры, пропаганды, идеологии. Данный процесс затрагивает как прогрессивную часть социума, так и деятельность консервативных акторов, в частности, Московский патриархат. Его информационная деятельность приобретает новые черты, включает использование современных технологий. Наблюдается переоценка способов публично-просветительской работы с паствой.

Можно констатировать социодинамичный характер современной информационной политики Московского патриархата, позволяющий преломлять в действии привычные методы информационной работы и сочетать их с новыми технологиями. Применение цензуры вне церковного пространства облекается в рекомендательную, а не обязательную форму. Церковь не ведет пропагандистских кампаний в политическом дискурсе, но активно продвигает в информационном пространстве тезисы об исторической справедливости и передаче церковного имущества Московскому патриархату, о важности подвига новомучеников и исповедников, пострадавших в ХХ веке в Советском Союзе, о необходимости выделения земельных участков и строительства новых храмов.

Идеологическое воздействие посредством масс-медиа проявляется через участие представителей Русской Православной Церкви в общественных дискуссиях о национальной идее, о православно-ориентированном мировоззрении народов России, об утверждении в социуме традиционных ценностей.

<< | >>
Источник: ЖУКОВСКАЯ ЕВГЕНИЯ ЕВГЕНЬЕВНА. УПРАВЛЕНИЕ РИСКАМИ В ИНФОРМАЦИОННОЙ ПОЛИТИКЕ ИНСТИТУТА ЦЕРКВИ (НА ПРИМЕРЕ МОСКОВСКОГО ПАТРИАРХАТА). Диссертация на соискание ученой степени кандидата социологических наук.. 2016

Еще по теме §1. Управленческие решения Московского патриархата в информационной сфере: переоткрытие факторов цензуры, пропаганды, идеологии:

  1. ЖУКОВСКАЯ ЕВГЕНИЯ ЕВГЕНЬЕВНА. УПРАВЛЕНИЕ РИСКАМИ В ИНФОРМАЦИОННОЙ ПОЛИТИКЕ ИНСТИТУТА ЦЕРКВИ (НА ПРИМЕРЕ МОСКОВСКОГО ПАТРИАРХАТА). Диссертация на соискание ученой степени кандидата социологических наук., 2016
  2. Статья 4. Демократия в Республике Беларусь осуществляется на основе многообразия политических институтов, идеологий и мнений.
  3. ВАЩУК АНГЕЛИНА ЭДУАРДОВНА. ОПТИМИЗАЦИЯ РАСХОДНОЙ ЧАСТИ БЮДЖЕТА УЧАСТНИКОВ ФИНАНСОВЫХ ОТНОШЕНИЙ В СФЕРЕ ЖИЛИЩНО-КОММУНАЛЬНОГО ХОЗЯЙСТВА. Диссертация, СПбГУ., 2014
  4. Львов Александр Александрович. Археология субъекта информационного общества: антропологический аспект. Диссертация, СПбГУ., 2015
  5. Чернега Артем Андреевич. СОЦИАЛЬНОЕ КОНСТРУИРОВАНИЕ ТУРИСТИЧЕСКИХ ДОСТОПРИМЕЧАТЕЛЬНОСТЕЙ КАК ФАКТОР РАЗВИТИЯ МАЛЫХ ГОРОДОВ РОССИИ. Диссертация на соискание ученой степени, 2016
  6. Пак Екатерина Максимовна. ЖАНРООБРАЗОВАНИЕ В СЕТЕВЫХ СМИ: ТЕХНОЛОГИЧЕСКИЕ И ТВОРЧЕСКИЕ ФАКТОРЫ. Диссертация, СПбГУ., 2014
  7. Жувакин Дмитрий Юрьевич. Роль и перспективы Российской Федерации на мировом рынке сжиженного природного газа. (Диссертация, МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ИНСТИТУТ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ), 2014
  8. ПРУДНИКОВА ТАТЬЯНА ЮРЬЕВНА. СОВЕТСКАЯ КУЛЬТУРНАЯ ПОЛИТИКА В ОБЛАСТИ УРБАНИСТИКИ (на примере реконструкции проспекта имени И.В.Сталина (Московского проспекта) г. Ленинграда в 1940-х - 1950-х гг.) Диссертация, СПбГУ., 2014
  9. Статья 104. Решения Палаты представителей принимаются в форме законов и постановлений.
  10. Статья 122. Местные Советы депутатов, исполнительные и распорядительные органы на основании действующего законодательства принимают решения, имеющие обязательную силу на соответствующей территории.
  11. Фирун Константин Борисович. СОЗДАНИЕ РАСПРЕДЕЛЕННОЙ ВЫЧИСЛИТЕЛЬНОЙ СРЕДЫ НА БАЗЕ МОБИЛЬНЫХ УСТРОЙСТВ ДЛЯ РЕШЕНИЯ ЗАДАЧИ РАСПОЗНАВАНИЯ РЕЧИ И ГОЛОСА. Диссертация на соискание ученой степени кандидата технических наук. СПбГУ., 2015
  12. Статья 37. Граждане Республики Беларусь имеют право участвовать в решении государственных дел как непосредственно, так и через свободно избранных представителей.
  13. Статья 77. Решения, принятые референдумом, могут быть отменены или изменены только путем референдума,
  14. Статья 103. Заседания палат являются открытыми. Палаты, если этого требуют интересы государства, могут принять решение о проведении закрытого заседания большинством голосов от их полного состава.
  15. Цуканова Татьяна Владимировна. ИНТЕРНАЦИОНАЛИЗАЦИЯ РОССИЙСКИХ ФИРМ МАЛОГО И СРЕДНЕГО БИЗНЕСА: ВЛИЯНИЕ ИНСТИТУЦИОНАЛЬНОЙ СРЕДЫ. Диссертация, СПбГУ., 2015
  16. Статья 33. Каждому гарантируется свобода мнений, убеждений и их свободное выражение.
  17. Войтик Евгения Анатольевна. СПОРТИВНАЯ МЕДИАКОММУНИКАЦИЯ В РОССИИ: ЭВОЛЮЦИЯ И СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ. Диссертация, СПбГУ., 2014