<<
>>

Прецедентные имена и их типология

Проанализировав такие источники, как СРКП, словарь Отина, а также современные публицистические и анекдотические дискурсы, тексты современных литературных произведений и вывески-названия урбанистического пространства Санкт-Петербурга и Москвы, мы отобрали около 160 единицах для их дальнейшего описания.

Последний дискурс как источник функционирования прецедентных имен был выбран не случайно: как замечают исследователи, именно в этой сфере из всех прецедентных феноменов чаще всего встречается прецедентное имя (Анисимова 2004, 82). Употребляя дефиницию «современные дискурсы», мы имеем в виду тексты, датированные самое раннее 2009 годом, полагая, что при описании актуальных для языка тенденций необходимо поставить некое временное ограничение по возникновению исследуемых контекстов; в нашем случае это пятилетний срок (2009-2014 гг.). Безусловно, исследование такого количества единиц не могло не привести к разделению их на группы для более детального изучения. Таким образом, мы подошли к выделению различных оснований, которые могут быть релевантны при классификации прецедентных имен.

Прежде всего, оставаясь именами собственными, прецедентные имена, вероятно, могут быть проанализированы с точки зрения общей типологии имен собственных. Как полагает Е.А. Нахимова, этот шаг должен стать первым при разделении прецедентных имен, и по данному основанию, как уже было отмечено выше, можно выделить следующие группы: антропонимы, топонимы, названия событий, названия литературных, музыкальных, научных и иных произведений (Нахимова, 2007: 78). Полностью соглашаясь с данной классификацией, в рамках нашей работы мы сконцентрировались на прецедентных антропонимах, так как именно они являются темой нашей работы.

Следующим основанием для классификации прецедентных феноменов в целом, и имен в том числе, может стать временной фактор. Например, в своих исследованиях И.Привалова предлагает разделять имена по диахроническому признаку.

По мнению автора, «к вневременным прецедентным феноменам относятся феномены, функционирование которых не зависит от временного фактора и не определяется им. Темпоральные прецедентные феномены известны любому среднему представителю этнолингвокультурного сообщества на определенном этапе его развития с последующей потерей инварианта восприятия» (Привалова 2005, 241). В следующем примере мы сталкиваемся с пересечением двух прецедентных феноменов: темпорального и вневременного, что приводит к созданию комического эффекта в анекдоте: «Неужели я выпила мало фанты? - подумала Анна Каренина, видя, что поезд и не собирался останавливаться» [www.anekdot.ru 02.02.2009]. В данном случае вневременным феноменом мы можем назвать имя Анна Каренина, в то время, как к темпоральным феноменам относится прецедентная ситуация из рекламы фанты, прецедентность которой сегодня уже под вопросом.

Безусловно, при классификации прецедентных имен нельзя не учитывать частотность апелляций к ним в различных дискурсах. Так, например, представители школы «Текст и коммуникация», дополняя и комментируя определение прецедентных феноменов Ю.Н. Караулова, отмечали, что «...«возобновляемость» обращения к тому или иному прецедентному феномену может быть «потенциальной», т.е. апелляции к нему могут и не быть частотными, но они в любом случае обязательно понятны собеседнику без дополнительной расшифровки и комментария...» (СРКП, 16). Полученные нами результаты доказывают справедливость данного утверждения. Среди имен, отобранных для исследования, встречаются такие единицы, как Видок, Борман, Магеллан, Медуза и др. - имена, зафиксированные в словарях как коннотативные, или прецедентные, несмотря на то, что для них либо не удалось обнаружить контекстов интенсионального употребления, либо их было найдено крайне мало. В связи с этим представляется возможным разделение прецедентных имен на «реальные» и «потенциальные». Очевидно, граница между двумя группами не является абсолютной, в определенный период инвариант восприятия «потенциального» феномена может оказаться востребованным, что приведет к появлению контекстов его интенсионального использования.

Что касается интенсионального использования, то, как показала в своем исследовании Е.Ф.Косиченко, этот признак тоже может быть принят за основание классификации прецедентных имен. Рассматривая данные единицы как средство выражение философской категории ценности, автор выделяет следующие группы имен, опираясь на эталоны, выразителем которых они являются. Результатом такого анализ стало выделение следующих групп прецедентных имен по эталонам:

- эталон добра и терпимости (Иисус Христос, Мать Тереза) - по словам исследователя, одна из самых ограниченных групп имен;

- эталон скупости (Г обсек, Плюшкин, Кощей Бессмертный);

- эталон лживости (Барон Мюнхгаузен, Пиноккио);

- эталон жестокости (Г итлер, Иван Г розный);

- эталон распутства (Фальстафа, Мессалину);

- эталон красоты (Венера, Аполлон, Афродита, Клеопатра, Эмма Г амильтон);

- интеллектуальная оценка (Аристотель, Моцарт, Спиноза, Чайковский) - и здесь автор отмечает, что данная группа представлена наибольлшим количеством имен (Косиченко 2006, 16-18).

Безусловно, предпринятая попытка классификации прецедентных имен с точки зрения дифференциальных признаков, входящих в их инвариант восприятия, заслуживает внимания и, как нам кажется, имеет большое значение при изучении данных единиц, однако, вероятно, не может охватить всего множества прецедентных имен, особенно те из них, которые в первую очередь связаны не с эталоном, а с прецедентной ситуацией.

При построении типологии прецедентных имен интересным основанием, на наш взгляд, может стать такой «технический» с первого взгляда признак, как количество составляющих частей прецедентного имени. Действительно, наряду с такими именами, как Цезарь, Клеопатра, Мамай, представленными в контекстах всегда одной единицей, существуют такие имена, как Иван Сусанин, Наполеон Бонапарт, Баба Яга и др. При этом необходимо заметить, что последние имена неодинаковы по степени зависимости друг от друга входящих в них элементов. Как показало исследование материала, здесь возможны следующие варианты:

Односоставные прецедентные имена, например: Мамай, Нерон, Стаханов, Троцкий.

Особое внимание обращают на себя фамилии: несмотря на то, что их естественным продолжением являются полные имена, прецедентной становится лишь одна часть. Например: «Самым большим патриотом России среди отцов- основателей Советского государства был грузин Сталин. Троцкий сотрудничал с англичанами, Ленин сотрудничал с германцами, а Сталин сотрудничал только с родной царской охранкой» [www.anekdot.ru 07.10.2010].

Составные связанные прецедентные имена: Акакий Акакиевич, Санчо Панса, Мэри Поппинс. Функционируя в различных дискурсах в различных значениях, перечисленные единицы показывают себя как неделимые, способные обращаться к стоящему за ними инварианту восприятия только при совместном употреблении, как в следующем примере: «Крупнейший реставратор и

искусствовед, большой друг нашей газеты. ”По сложению Санчо Панса, душой и сердцем Дон Кихот...»[Известия:Утраты 2009. 30.12.2009]. Более того, для некоторых из них возможно слитное написание при ослаблении связи с текстом- источником, например: «я видел его исключительно в обществе Марины. Не могу сказать, что он был таким уж донжуаном. Хотя в театре среди актрис у него были поклонницы, которые, конечно, завидовали Марине»[Известия:Тайная жизнь Высоцкого. 24.01.2011].

Составные свободные прецедентные имена с одной обязательной частью: Илья Обломов, Карабас Барабас и т.д. Данные имена в текстах можно встретить либо актуализированные полной номинацией, либо одной обязательной частью (Обломов, Барабас). Действительно, для них можно встретить разные варианты употребления, здесь яркой иллюстрацией может служить следующий анекдот: «Карабас-Барабас в Баден-Бадене для солидности представлялся всем, как Барабас-Барабас» [www.anekdot.ru 17.07.2013].

Составные свободные прецедентные имена: Наполеон Бонапарт, Иисус Христос, Шерлок Холмс и т.п. Функционирование этих единиц характеризуется возможностью употребления обеих частей как вместе, так и вне зависимости друг от друга, при этом апелляция происходит к единому инварианту восприятия.

Для сравнения приведем следующие контексты:

«Николай обвел всех торжествующим взглядом. Он чувствовал себя как Наполеон, воскликнувший: «Солдаты! Вот солнце Аустерлица!»

[www.ruscorpora.ru: Андрей Геласимов. Дом на Озерной (2009)].

«В начале 19-го века большинство студентов в наших вузах изучало французский. В итоге мы насовали Бонапарту и взяли Париж. В начале 20-го века большинство студентов в наших вузах изучало немецкий. В итоге мы умордовали Гитлера и взяли Берлин. Сейчас начало 21-го века и большинство студентов в наших вузах изучает английский... такого богатого выбора в нашей истории еще не было» [www.anekdot.ru. 07.02.2009].

И, наконец, двойные имена: имена, инварианты восприятия которых связаны настолько сильно, что в подавляющем количестве контекстов их можно встретить употребленные вместе (рядом или недалеко друг от друга), например: Адам и Ева, Ромео и Джульетта, Монтекки и Капулетти, Герасим и Муму, и т.д. Как в следующих примерах:

«Жил-был Адам. И был он один на всём белом свете. И сказал ему Бог:

-Приведу-ка я тебе Еву...Так родилась фраза: "Не приведи, Господь!"» [www.anekdot.ru 16.04.2012].

«Я выдохнул. А дальше произошло нечто очень странное. Мы стали говорить о том, что такое любовь. Говорили о Ромео и Джульетте — о том, что влюбленность оправдывается уподоблением любви к Богу» [www.ruscorpora.ru: Александр Иличевский. Перс (2009)].

Несмотря на бесспорную важность приведенных выше различных оснований для типологизации прецедентных имен, все же одной из основных классификаций, на наш взгляд, является их классификация по сферам- источникам. Любопытно, что при том значении, которое имеет такая классификация, в том числе и для описания функционирования имен, что будет показано ниже в данной работе, не так много авторов посвящали этому свои исследования. На данном этапе рассмотрения прецедентных феноменов детально разработана классификация прецедентных текстов по сферам-источникам, однако, мы полагаем, а также исследование имен доказывает, что для них данная классификация может отличаться.

Впервые вопрос об источниках прецедентных феноменов затронут уже в монографии Ю.Н.Караулова, который выделял следующий круг возможных сфер-источников: основное место, естественно, отводилось художественной литературе, но также право на существование имели такие сферы, как мифы, предания, устно-поэтические произведения; библейские тексты, виды устной народной словесности, публицистические произведения историко-философского и политического звучания (Караулов 1987: 216).

Е.Г.Ростова, предложившая классификацию в рамках методических исследований по преподаванию русского языка как иностранного, незначительно расширяет данный список, предлагая такие варианты: 1) тексты, возникшие на русской культурной почве (фольклорные произведения, авторские тексты, анекдоты, лозунги и т.д.); 2) инокультурные и иноязычные знаменитые тексты; 3) русские тексты, возникшие на основе иностранных; 4) фольклорные и авторские тексты, возникшие на основе международных «бродячих» сюжетов; 5) тексты, возникши на основе общечеловеческих прецедентных текстов (сюда автор относит, в том числе библейские сюжеты и мифы Древней Греции) (Ростова 1993, 11-15) .

В.Г.Костомаров и Н.Д.Бурвикова в качестве источников прецедентных текстов видели песни, былины, сказки, религиозные произведения (прежде всего Библия), произведения латинских авторов, актуальные художественные произведения, фильмы, спектакли, реклама (Костомаров 1994, 76).

Одной из наиболее полных и разносторонних классификация является, на наш взгляд, классификация, предложенная А.Е.Супруным при рассмотрении текстовых реминисценций: 1) фольклор; 2) тексты библейского происхождения; 3) произведения античной мифологии; 4) мировая художественная литература; 5) русская литература (занимает наибольшее место в корпусе источников); 6) тексты песен; 7) кинофильмы; 8) политические тексты; 9) интересно, что в отдельный пункт автор выделяет детскую литературу (Супрун 1995, 23-25).

Е.А. Земская, в свою очередь, описывая функционирование прецедентных высказываний, останавливается на таких видах источников, как «...стихотворные и прозаические цитаты, названия художественных произведений кинофильмов, пословицы и поговорки, устойчивые выражения, политические лозунги разных эпох, ходячие цитаты из произведений марксизма-ленинизма, библейские выражена» (Земская 1996, 159).

Интересна классификация Г.Г.Слышкина, основанная на результатах

исследования фольклорных смеховых произведений русской культуры и включающая следующие пункты: 1) политические плакаты, лозунги, афоризмы; 2) произведения классиков марксизма-ленинизма и руководителей советского государства; 3) исторические афоризмы; 4) классические и близкие к классическим произведения русской и зарубежной литературы, включая Библию; 5) сказки и детские стихи; 6) рекламные тексты; 7) анекдоты; 8) пословицы, загадки, считалки; 9) советские песни; 10) зарубежные песни (Слышкин 2000, 72). Е.А.Журавлева и Д.Ж.Капарова, предлагая похожие схемы классификации источников, дополнительно выделяют пункт «массовая культура» (Журавлева, 2007, 72).

И наконец, одним из последних и наиболее полных исследований можно считать монографию С.С. Чистовой, в которой проанализировано функционирование прецедентных феноменов в российском и американском дискурсе. Составленная по итогам анализа материала классификация сфер- источников показала, что в целом она едина для обеих культур, различия могут заключаться только в долевой весомости каждой сферы, однако, и здесь есть совпадения. Всего С.С. Чистовой было выделено 19 сфер: кинематограф, музыка, телевидение, литература, спорт, политика, фольклор, игры (компьютерные и названия детских игрушек), наука, шоу-бизнес, мода, радио, экономика, изобразительное искусство, религия и мифология, архитектура, реклама, балет, быт (Чистова 2012, 111-124).

Как мы видим, за вычетом небольших расхождений, авторы приводят более или менее схожие типологии сфер-источников прецедентных текстов. Представляется, что в случае описания подобных сфер для прецедентных имен, данные классификации должны быть приняты к рассмотрению, так как прецедентные текст и имя взаимосвязаны, и зачастую, как мы увидим ниже, имена функционируют исключительно как символ текста. Но можем ли мы ограничиться приведенными выше списками в отношении прецедентных имен? Так, в классификации С.Л. Кушенрук, составленной на основе анализа рекламного дискурса, отобранные сферы-источники прецедентных имен фактически повторяют приведенные выше: художественная литература,

киноискусство, музыка, политика, живопись, наука, мифология, экономика, спорт, мода, телевидение, игры (Кушнерук 2006, 11-12). Как нам кажется, есть основания полагать, что классификация по источникам прецедентных имен может несколько отличаться от общей классификации прецедентных текстов. Для сравнения обратимся к работам Е.А. Нахимовой, в которых были предприняты шаги по созданию классификации по сферам-источникам прецедентных имен. Автор выделила следующие виды:

Социальная область (политика, экономика, образование, развлечения, медицина, война, криминал, спорт);

Область искусств (литература, театр, кино, изобразительные искусства, музыка, архитектура, мифология и фольклор);

Область науки (математика, физика, химия, биология, история, география, филология);

Область религии (религиозные тексты) (Нахимова, 2007: 89).

Несмотря на то, что данный вариант типологии источников может казаться неполным и не совсем четким, он явно доказывает, что одним из отличиев прецедентных имен от других феноменов является большая неоднородность сфер- источников. Если у данного автора таких сфер четыре, но они достаточно объемны по содержанию, то, например, Р.В. Попадинец выделяет уже 5 источников-происхождния прецедентных имен: фольклор, мифология,

классическая литература, детская литература, история и реальность (Попадинец 2010, 50).

Что касается обобщения результатов исследований по выделению сфер- источников прецедентных имен, то, как нам кажется, прежде интересно обратиться к теории так называемого вертикального контекста, предвосхитившей появление теории прецедентности. По определению О.С. Ахмановой и И.В.Гюббенет, вертикальный контекст - «это вопрос о том, как и почему тот или другой писатель предполагает у своих читателей способность воспринимать историко-филологическую «информацию», объективно заложенную им в созданном литературном произведении» (Ахманова, Гюббенет 1977, 49). Полагаем, что исследуемые нами единицы можно отнести к средствам создания вертикального контекста, и в этом случае мы видим, что они могут нести в себе два типа «информации»: историческую и филологическую. Более того, забегая вперед, отметим, что данный фактор имеет большое значение при изучении функционирования имен: те из них, источником которых послужили тексты, и те, которые пришли из социально-исторической сферы, обладают разными закономерностями употребления в различных дискурсах.

Основываясь на результатах исследований, приведенных выше, вкупе с результатами, полученными при анализе нашего материала, мы пришли к следующим результатам. Прежде всего, сферы-источники прецедентных имен можно разделить на две большие группы: текстовые и социально-исторические, которые, в свою очередь, делятся на подгруппы:

Текстовые источники:

1. религиозные тексты;

2. античная литература и мифология;

3. художественная литература;

4. детская литература;

5. кинофильмы

6. фольклор;

7. анекдоты.

II. Социально-исторические источники:

8. социально-исторические деятели;

9. сфера шоу-бизнеса;

10. деятели культуры и искусства: писатели, философы, музыканты, композиторы и т.д.

Можно увидеть, что разделение сфер-источников на две большие группы - текстовые и социально-исторические соотносится с одной из дефиниций прецедентных имен, о которой мы говорили выше, где авторы определяют его как индивидуальное имя, связанное или с широко известным текстом, или с прецедентной ситуацией (СРКП, 17), что, вероятно, доказывает актуальность введения данного основания при классификации прецедентных онимов.

С нашей точки зрения, разделение прецедентных феноменов по сферам- источникам при их исследовании является обязательной частью работы, поскольку такое деление оказывает влияние на их функционирование во всех дискурсах. Более того, основываясь на разделении сфер-источнников, И.П. Зырянова описывает явление полипрецедентности: «Указанное явление позволяет активизировать несколько областей фоновых знаний читателя путем разгадывания нового текста» (Зырянова 2010, 12). Так, возможно

функционирование прецедентного феномена с отнесением его к нескольким сферам-источникам, как, например, прецедентное имя Шапокляк, источником которой является как повесть Э. Успенского (1966 г.), так и мультипликационный фильм, и характеристики, входящие в инвариант восприятия данного имени являются совокупностью представлений из этих двух источников. Существует и вторая модель полипрецедентности, в соответствии с которой используются несколько прецедентных феноменов с разными сферами-источниками (Там же, 12). Данное явление, как нам кажется, также необходимо учитывать при исследовании инвариантов восприятия прецедентных имен.

Мы полагаем, что приведенные различные типологии прецедентных имен указывают на их разнородность, предопределяющую также различия в функционировании данных единиц. Остановимся ниже на основании отнесения рассматриваемых прецедентных имен к прецедентным.

2.2

<< | >>
Источник: Флейшер Екатерина Андреевна. ОСНОВЫ ПРЕЦЕДЕНТНОСТИ ИМЕНИ СОБСТВЕННОГО. Д И С С Е Р Т А Ц И Я на соискание ученой степени кандидата филологических наук. СПбГУ. 2014

Еще по теме Прецедентные имена и их типология:

  1. Флейшер Екатерина Андреевна. ОСНОВЫ ПРЕЦЕДЕНТНОСТИ ИМЕНИ СОБСТВЕННОГО. Д И С С Е Р Т А Ц И Я на соискание ученой степени кандидата филологических наук. СПбГУ, 2014
  2. Пак Екатерина Максимовна. ЖАНРООБРАЗОВАНИЕ В СЕТЕВЫХ СМИ: ТЕХНОЛОГИЧЕСКИЕ И ТВОРЧЕСКИЕ ФАКТОРЫ. Диссертация, СПбГУ., 2014
  3. КОНСТИТУЦИЯ РЕСПУБЛИКИ БЕЛАРУСЬ 1994 ГОДА,
  4. *В соответствии со статьей 1 Закона Республики Беларусь «О порядке вступления в силу Конституции Республики Беларусь» вступила в силу со дня ее опубликования.
  5. РАЗДЕЛ І ОСНОВЫ КОНСТИТУЦИОННОГО СТРОЯ
  6. Статья 1. Республика Беларусь - унитарное демократическое социальное правовое государство.
  7. Статья 2. Человек, его права, свободы и гарантии их реализации являются высшей ценностью и целью общества и государства.
  8. Статья 3. Единственным источником государственной власти и носителем суверенитета в Республике Беларусь является народ.
  9. Статья 4. Демократия в Республике Беларусь осуществляется на основе многообразия политических институтов, идеологий и мнений.
  10. Статья 5. Политические партии, другие общественные объединения, действуя в рамках Конституции и законов Республики Беларусь, содействуют выявлению и выражению политической воли граждан, участвуют в выборах.
  11. Статья 6. Государственная власть в Республике Беларусь осуществляется на основе разделения ее на законодательную, исполнительную и судебную.