<<
>>

§2. История миграционных процессов в Скандинавии.

Из всех трех стран только Швеция была страной иммиграции в первые послевоенные десятилетия. Ее система набора рабочей силы из мигрантов была хорошо развита уже в 50-х. Только в конце 60-х подобную политику стали проводить Норвегия и Дания, в которых появились различные диаспоры из таких стран, как Югославия, Турция, Марокко и Пакистан.

На настоящий момент у Швеции самая многочисленная диаспора мигрантов: Швеция (15% от населения), Дания (7% от населения), Норвегия (10%). В этой стране множество граждан родились в другой стране, или имеют

144

родителей - иностранцев .

Когда мигранты только появились в Скандинавии, государство всеобщего благоденствия находилось в стадии развития. Во многом оно стало реальностью благодаря вкладу трудовых мигрантов в экономику. Мигранты могли даже приехать как туристы и позже получить разрешение на работу. С политической точки зрения, проблема миграции появилась как ответ на потребность экономики в рабочей силе, ради развития и процветания государства всеобщего благоденствия. На тот момент это был очень важный шаг, когда правительство сумело переломить даже возражения профсоюзов и местных работников. Но, по сути, как и в целом в Европе, ожидалось, что мигранты уедут обратно. Однако, несмотря на это нигде в Европе не было [144] принято такой модели рабочей иммиграции, в которой мигрантов обязывали бы возвращаться. Также поначалу интеграционная политика почти не проводилась, однако мигранты обеспечивались социальными институтами государства всеобщего благоденствия всем необходимым наравне с коренными жителями и это не вызывало никаких возражений, во всяком случае, в первые годы иммиграции.

Возможно, причина разницы в политике Швеции от Дании и Норвегии именно в 10-летней разнице миграционных процессов. В Швеции иммиграция началась раньше, чем в других скандинавских странах. Таким образом, для последних двух это означало, что датские и норвежские политики могли учиться развитию миграционной политики у шведов.

И действительно, политические решения поначалу во многом совпадали. После кризиса ранних 70-х, остро встал вопрос о социальном положении мигрантов, а также об их необходимости в принципе[145].

Швеция так же одной из первых начала ограничивать миграцию. Сначала вводя ограничения на въезд в 1966-67 гг, а затем вовсе закрыв границы в 1972. Подобный процесс произошел и в Дании, но чуть позже - с ограничением въезда в 1969-70 гг, и полным закрытием в 1973, в Норвегии процесс запрета начался в 1971 и завершился в 1975. В первую очередь была остановлена иммиграция неквалифицированных работников из бедных стран. Однако воссоединение семей и принятие беженцев продолжилось, что привело к тому, что беженцы и семейные иммигранты составили большую часть новых мигрантов с иной культурной идентичностью, поскольку чаще всего являлись выходцами из стран Востока[146] [147].

Причина ограничения миграции была проста. Норвежский историк Фрэнсис Седжерстед говорил, что это был счастливый расцвет социал- демократии, а государство всеобщего благоденствия находилось в своем золотом веке. Миграция после экономического кризиса стала угрозой стабильности социальной политики скандинавских государств. И, несмотря на все блага подобной политики, мигранты оставались крайне бедным слоем общества. Бедное жилье, плохие условия работы, подразумевали постепенную люмпенизацию, криминализацию иностранцев . В успешных социал-демократических обществах иммиграция представляла угрозу устоям и основам этих обществ именно по причине крайней бедности мигрантов, несмотря на все усилия социальных институтов. Цитата из норвежских парламентских дебатов тех лет иллюстрирует эту ситуацию более чем полностью:

«Поколения норвежцев пытались избавиться от бедности и неравенства людей. Мы стремились сломать социальные рамки и построить общество, основанное на правосудии и равенстве. Мы много достигли в этом отношении. Но, если мы не хотим заразить наше общество новой болезнью, некой злокачественной опухолью, трущобами с кастой неприкасаемых, то мы не можем позволить себе пустить на самотек проблему миграции и мигрантов.

Нам требуется определенное время, чтобы рассмотреть и подготовить гарантии более гуманных условий для наших гостей. Пожелания работодателей не могут быть основой этих гарантий, поэтому мы должны

149

предоставить нашим гостям приличные и одинаковые условия» .

Политики пришли тогда к двойному решению - ограничение иммиграции с одной стороны, и социальная политика, гарантировавшая достойный уровень жизни мигрантам, которые уже находились на территории страны, с другой.

Несмотря на то, что в целом страны решали проблему одинаково, хоть и в разные сроки, можно отметить ряд расхождений в стратегии и развитии миграционной политики. Во-первых, эти страны выбрали разные институциональные решения относительно политики интеграции. И во-вторых [148] [149]

они по-разному решили вопрос о проведении мультикультурной политики.

Во всех странах главный принцип заключался в том, что мигранты имели те же социальные права, что и граждане государств. Как уже было написано выше, груз этот ложился на социальные институты. Однако в шведском политическом дискурсе проблемам этнических меньшинств и их культурному разнообразию уделялось больше внимания, чем в норвежском и датском. Подобная политика была сформулирована шведским парламентом в 1974 году и обязала государство всеобщего благоденствия заботиться о потребностях мигрантов, включая их право на развитие собственной культуры и религии в пределах Шведского государства. Фактически, мигрантам предоставлялась свобода выбора - интегрироваться в общество, или же существовать в рамках собственной культурной парадигмы. При всей свободе выбора культурно Швеция по прежнему оставалась гомогенным государством, с четко продуманной политикой и социальными институтами[150]. Уже в 1969 году страна имела прекрасно работающие институты, регулировавшие миграцию и интеграцию и процессы, происходившие тогда в Швеции, были полностью под контролем правительства.

В Норвегии политика регулирования миграции во многом была вдохновлена шведским примером и, как видно было из приведенной цитаты, вдохновлялась борьбой с социальным неравенством.

Однако, в отличие от шведов, культурные права мигрантов не были институционализированы. Также в Норвегии не было создано специальных политических институтов по регулированию миграции, во всяком случае, сразу. Проблемы мигрантов были отданы на откуп социальным институтам, муниципалитетам и негосударственным организациям, находящимся на государственном финансировании почти что полностью. И именно по этой причине, в целом схожая политика, на данный момент привела к неоднородному результату[151].

Дания пошла по своему пути, развивая политику интеграции, что в дальнейшем стало сильно отличать ее иммиграционную политику от скандинавской в целом и даже политики ряда европейских стран. Стратегия правительства предполагала предоставление прав в рамках уже существующей системы, игнорируя потребности в сохранении культуры и религии. С политической точки зрения, Дания практически сразу отнеслась к миграции конфликтно, поскольку уже тогда имела антииммиграционную правую партию Прогресса у власти, требуя от мигрантов интеграции, и, по сути, ассимиляции.

Большинство политических дебатов в скандинавских парламентах, в которых обсуждались основные принципы интеграции и в целом проблема миграции, касались именно трудовых мигрантов. Если судить по документам того времени, политики считали, что процесс миграции мог быть легко отрегулирован в зависимости от состояния рынка труда и без проблем мог быть поддержан социальными институтами государств всеобщего благоденствия. Однако со временем выяснилось, что эти идеи были ошибочны. Несмотря на то, что страны были полностью закрыты для трудовых мигрантов с юга, трудовую миграцию заменили беженцы, и мигранты, попавшие в страну через воссоединение семей. Все эти миграционные процессы были узаконены в международных договорах, ратифицированных скандинавскими странами. В более позднем варианте это Дублинская конвенция (2001 г.), Шенгенское соглашение (2001 г.), «Северное» соглашение (1954 г.). Особенно количество беженцев повысилось в 80-х.

Если каждый год в 80-е года прибывало всего по несколько сотен претендентов на убежище, в 1987 году их оказалось 8.600 .

Безусловно, небольшие группы беженцев прибывали в эти три страны и в послевоенные годы. Но в отличие от трудовой миграции, они прошли практически незамеченными скандинавскими политиками. Вместе с тем, внимание общества постепенно переместилось именно в сторону проблемы [152] беженцев, а именно их числа, культуры и законности их пребывания на территории скандинавских стран. Однако, в отличие от Швеции, Норвегия и Дания переложили ответственность за социальную адаптацию мигрантов на неправительственные организации (например, муниципалитеты в Норвегии), состоящие на государственном финансировании. Так или иначе, эта политика интеграции во многом оказалась эффективной. Местные власти всячески помогали мигрантам в первые два года в стране. Они предоставляли им жилье, языковые курсы, а также консультировали в вопросах трудоустройства и социальной адаптации. Но на все это были нужны деньги. И именно тогда впервые граждане скандинавских стран задумались об угрозе их государству всеобщего благоденствия и социал-демократическим устоям.

В Норвегии повышение количества лиц, ищущих убежища, проложило путь для антииммиграционной партии Прогресса. В 1987 году эта партия проводила кампанию не только против иммиграции, но и против преференций мигрантам, потенциально угрожающим устоям общества, стабильности экономики государства. Основными аргументами в полемике лидеров партии были как раз специальные пособия для мигрантов, которые не получали коренные норвежцы. По словам лидера партии Карла Хагена, "эти деньги могли быть использованы на помощь социально незащищенным группам, таким, как инвалиды, испытывающие нужду, пожилые и больные люди"[153].

Даже в Швеции правая популистская антииммиграционная партия одержала кратковременный успех, получив 6, 7 процента голосов на выборах 1991 года[154]. В Дании Партия Прогресса фактически доминировала, поскольку с 1970-х годов жесткое решение проблемы миграции было также среди ключевых целей партии.

Этот вопрос также получил развитие в

изысканиях Датской народной партии в лице Пии Кьергсор[155].

Наплыв мигрантов заставил правительства скандинавских стран столкнуться с рядом чисто практических проблем. Огромное количество людей нуждались во временном жилье, языковых курсах, работе. Вначале они хлынули в муниципалитеты, по большей части те, где была потребность в рабочей силе. Но постепенно выяснилось, что единственная возможность как-то решить данную проблему - вовлечь в нее всю страну, отправляя мигрантов туда, где было доступное жилье.

Как результат подобной политики - очень низкий коэффициент занятости мигрантов незападного происхождения в конце 1990-х годов. Безработица во всех трех странах (в Норвегии в меньшей степени) выросла до критической отметки. Особенно это затронуло быт и социальный статус мигрантов. Появилось значительное количество сравнительных исследований уровня жизни и местного населения, которое показало большой разрыв в уровне жизни. "Дайте мне работу" — такое название является одним из ярких примеров подобных исследований. Этот обзор, в частности, показал, что нехватка работы ставит иммигрантов в Норвегии в зависимость от социальной помощи. И, постепенно, они вообще перестают работать и интегрироваться в общество[156].

По большей части, проблемы, стоящие перед правительствами трех стран были одинаковыми: трудности управления гуманитарной миграцией, низкие коэффициенты занятости, большой разрыв в уровне жизни между мигрантами и коренным населением. Но были и различия. В Дании и Норвегии крайне правые партии смогли использовать ситуацию в своих интересах и получить определенные политические дивиденды на популярном скептицизме в вопросах миграции. В Швеции Новая Демократическая партия добилась лишь краткосрочных успехов, тем самым сведя обсуждение вопроса миграции в парламенте Швеции к минимуму.

Институционально страны начали по-разному управлять иммиграционным процессом. В Швеции специальные государственные институты, созданные еще в конце 60-х, занимались мигрантами сразу по прибытию. Норвегия проводила схожую политику, правда, несколько позже, и перекладывая часть ответственности на муниципалитеты. Дания же вплоть до поздних 90-х принимала все те же решения, что и раньше, причем перекладывая ответственность за решение проблемы на негосударственные органы. Однако везде был прежний принцип, что мигранты имели те же самые формальные права на получение помощи от государства, что и любые другие граждане, как некий идеал, в котором государство всеобщего благосостояния должно поддерживать богатство всех его жителей. Хотя на деле это было далеко от правды. Швеция ближе к 90-м все же отказалась от наиболее радикальной мультикультуралистской модели, отмечая, что разнообразие культур должно быть в рамках шведского государства всеобщего благоденствия156 [157]. Т.е. Швеция начала понимать необходимость всеобщей солидарности и преодоления кризиса национальной идентичности.

<< | >>
Источник: Большаков Г. А.. Кризис этнической идентичности и массовая миграция в странах Скандинавии: Норвегия, Дания, Швеция. Диссертация на соискание учёной степени кандидата политических наук. 2014

Еще по теме §2. История миграционных процессов в Скандинавии.:

  1. Большаков Г. А.. Кризис этнической идентичности и массовая миграция в странах Скандинавии: Норвегия, Дания, Швеция. Диссертация на соискание учёной степени кандидата политических наук, 2014
  2. Статья 115. Правосудие осуществляется на основе состязательности и равенства сторон в процессе.
  3. НЕВЕРОВ КИРИЛЛ АЛЕКСЕЕВИЧ. «ЛЕВЫЙ ПОВОРОТ» В ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ И ЕГО ВЛИЯНИЕ НА МЕЖДУНАРОДНЫЕ ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПРОЦЕССЫ НА КОНТИНЕНТЕ. Диссертация, СПбГУ., 2015
  4. НИЯЗОВА Галина Юрьевна. ЛИНГВИСТИЧЕСКОЕ ИЗМЕРЕНИЕ ПОЛИТИКИ РОССИИ И ВЕЛИКОБРИТАНИИ В АЗЕРБАЙДЖАНЕ В КОНТЕКСТЕ ГЛОБАЛЬНЫХ ПРОЦЕССОВ. Диссертация. СПбГУ., 2014
  5. Ломакина Ирина Сергеевна. СТАНОВЛЕНИЕ И РАЗВИТИЕ ОБЩЕГО ОБРАЗОВАТЕЛЬНОГО ПРОСТРАНСТВА ЕВРОПЕЙСКОГО СОЮЗА. Диссертация на соискание ученой степени доктора педагогических наук, 2016
  6. Крамер Александр Юрьевич. КОНЦЕРТНЫЙ ЗАЛ В ЕВРОПЕЙСКОЙ И ОТЕЧЕСТВЕННОЙ КУЛЬТУРЕ. Диссертация на соискание ученой степени кандидата культурологи., 2015
  7. Исаева Валентина Борисовна. Социальный механизм религиозной конверсии: на примере петербургской буддийской мирской общины Карма Кагью. Диссертация, СПбГУ., 2014
  8. 2.3.1 Общая характеристика библиотеки программ GEANT-4 и условия проведения расчётов
  9. КАРПОВА Дарья Николаевна. РИСКИ НЕПРЕРЫВНОЙ ОНЛАЙН-КОММУНИКАЦИИ: ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПОДХОДЫ К ИЗУЧЕНИЮ. Диссертация на соискание степени кандидата социологических наук., 2016
  10. Тюрин Андрей Владимирович. Ленинградское отделение Союза писателей СССР в годы хрущевских реформ (1953—1964 гг.). Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук., 2016
  11. Кононенко Виктор Михайлович. РАЗВИТИЕ ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ НА ЮГЕ РОССИИ (20-90-е годы XX века). Диссертация на соискание ученой степени доктора исторических наук., 2006
  12. ПАНКИНА Марина Владимировна. ФЕНОМЕН ЭКОЛОГИЧЕСКОГО ДИЗАЙНА: КУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ. Диссертация на соискание ученой степени доктора культурологии, 2016
  13. Швецов Александр Алексеевич. Луис Фишер и советско-американские отношения первой половины XX века. Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук., 2015