>>

ВМЕСТО ВВЕДЕНИЯ. ПО ПОВОДУ СВОБОДЫ СЛОВА

Но порой слово и есть дело, и тогда оно дорого стоит.

Иоганн Зейме, немецкий поэт

Любое научное издание по всем канонам подобных текстов предполагает наличие некоего введения, в котором бы автор нижеследующего текста объяснял собственные намерения относительно описываемых проблем, событий, персон с точки зрения методов их исследования и анализа.

Но исходя из названия предлагаемого читателю текста и учитывая его содержание, автор счел возможным отойти от привычных канонов, так как в поле его зрения оказался уж очень «горячий» исходный материал на тему «СМИ и политика». Перед вами — итоговый труд нескольких лет, в течение которых отслеживалось, описывалось, фиксировалось и подвергалось первичному анализу многое из того, что происходило в отечественном и мировом медиапространстве. Собрав прежние тексты и размышления под одной обложкой, исследователь вдруг обнаружил, что едва ли не основной парадигмой, на которую завязаны и теория, и практика современных медиа, не говоря уже об открытых конфронтациях в информационной сфере, является извечный крест журналистики, именуемый «свободой слова».

То, что предстоит прочесть дальше, может вызвать разное отношение. Но для автора несомненно одно: он имел возможность (и как мог ее реализовал) высказаться по текущему моменту, исходя из собственных теоретически взглядов, педагогической практики и деятельности в разных сферах медиа. Научный нейтралитет в подобных случаях едва 3

ли возможен, хотя и желаем. Но не потому что перед исследователем встали какие-то непреодолимые стены интеллектуальных

и текстовых проблем, а потому что сам актуальный материал, отобранный для анализа, требовал оценки. Впрочем, все-таки некоторого научного спокойствия без публицистической стилистики и субъективного научного подхода все-таки удалось достичь в тех частях данной работы, где речь идет о событиях прошлого.

Такова диалектика свободы слова. Оно (слово) определяется тем, кто является его носителем и автором. Его имя и фамилия указаны на обложке данной книги. А пределы его свободы слова читатель сможет определить самостоятельно, познакомившись с текстом.

Исторически понятие «свобода слова» восходит к периоду становления западноевропейских институтов демократии в XVII-XVIII вв. Оно понималось как право индивидуальности (или коллектива индивидуальностей) свободно и публично выражать свои мысли, мнения, суждения. Право на свободу слову входило (и входит до сих пор) в устоявшийся компендиум демократических ценностей. Право это было связано прежде всего с априорным признанием как обществом, так и различными его членами данного термина как инструмента, который способствует распространению и получению информации, и прежде всего в тех сферах, которые связаны с органами власти. Аксиологичность права на свободу слова рассматривалась как некий идеал общественной жизни, к которому необходимо стремиться в практической деятельности тем, кто так или иначе связан с циркулированием информации.

Со временем понимание определения «свобода слова» было расширено в границах его применения. Оно стало охватывать не только возможности и способы информирования, но и необходимость организационного и юридического обеспечения подобного процесса. А он, в свою очередь, не мог состояться без участия СМИ и отдельных индивидуальностей, занятых в сфере производства различной информации и ее дальнейшего распространения по различным каналам коммуникации. Последние не могли не развиваться как технически, так и технологически, осуществляя потребность членов человеческой цивилизации в обмене различными сведениями и знаниями. Поэтому логикой общественного развития и трансформации

различных политических институтов интересующее нас право человека на возможность выражения собственных мыслей было распространено и на медийную сферу, включая всех ее субъектов — от хозяев изданий и радиостанций до самих журналистов, а также непосредственно на структуры СМИ.

В ХХ в. в теории журналистики прочно укоренилось понимание данного вида свободы человеческой личности как свободы высказывания в публичном дискурсе собственного мнения, суждения, взглядов на различные вопрос общественного устройства, текущую повестку дня, политическую, иную проблематику и т. д. Практически ставился знак равенства между свободой слова личности и свободой СМИ, ибо без последних было бы затруднительно обеспечить высказанное вслух в печатном или устном виде «свободное слово». Право на такое «слово» и по сей день является одним из крауегольных камней в политическом фундаменте либеральной демократии и смыкающейся с ней пристройкой в виде либертианской теории прессы.

Специфика возникновения ныне существующей системы отечественных СМИ, конкретный период ее становления и развития, определяющий политический и экономический контекст, наследие существовавшего еще в ближайшем прошлом государственного конгломерата подчиненных и управляемых медиа — все эти факторы так или иначе определили лицо российской медиасистемы, акторы которой были вынуждены проходить процесс адаптации к новым условиям в гораздо более сжатые сроки, чем их зарубежные коллеги в прошлом. Парадигма свободы слова, которая была взята на вооружение архитекторами законодательной базы функционирования постсоветской журналистики, оказалась весьма кстати. Именно она идеологически подкрепила некоторые основополагающие нормы Закона «О СМИ» 1991 г. и соответствующих статей Конституции РФ. Они получили солидное научное и методическое обоснование в трудах ряда теоретиков журналистского дела, прежде всего в работах Е. П. Прохорова.

Обстоятельства развития российских СМИ в 1990-х гг. на первый взгляд оправдывали построения ученых. Но вторая

половина того же десятилетия дала немало примеров того, как свобода слова мимикрировала в реальной практике журналистов в иные варианты работы с информацией[1]. Ключевым для переоценки ценностной составляющей интересующего нас понятия стала ситуация с президентскими выборами в России в 1996 г., когда ведущие федеральные СМИ (и прежде всего телеканалы) априорно встали на сторону кандидата Бориса Ельцина и максимально использовали свободу слова для его политической рекламы и дискредитации соперника в лице лидера КПРФ Геннадия Зюганова.

«Телевидение не собл юдало паритет времени каждого из кандидатов и не предоставляло возможности для выражения критики»[2], — так оценила ситуацию Э. Мицкевич, зарубежная исследовательница новейшего российского ТВ.

Можно утверждать, что свобода слова в подобной острой политической ситуации наступила только для одной из конкурирующих сторон, так как представители оппозиции действовавшей на тот момент президентской власти получали возможности выражения своих взглядов и публичных выступлений в количественном и качественном выражении в несколько раз меньше, чем президентская сторона, что, как известно, и предопределило исход борьбы за президентское кресло.

О дальнейших фактах того, как абсолютно демократическое и либеральное понятие «свобода слова» использовалось в целях достижения политических и экономических целей отдельными субъектами медийного российского рынка, написано немало. Эти процессы подверглись своевременному научному анализу и критическому осмыслению [3] . Пиком пренебрежения моральными нормами в журналистской практике стали:

информационная политика канала НТВ в освещении событий первой чеченской войны, откровенная дискредитация блока «Отечество — вся Россия» на думских выборах 1999 г. каналом ОРТ в лице Сергея Доренко и демонстрация скрытой видеозаписи отдыха в сауне «человека, похожего на генерального прокурора» по государственному телеканалу РТР в феврале 1999 г. Все упомянутые случаи наглядно демонстрируют ту диффамацию, которой подверглось понятие «свобода слова» в реальной деятельности отечественных СМИ.

Сопровождающие данную идеологему понятия ответственности журналиста, необходимости проверки достоверности фактов и информации, а также возможных последствий любого публичного высказывания не вписывались в псевдодемократическую трактовку понятия по версии тех субъектов медиадеятельности, которые ориентировались на волю тогдашнего главы государства, его интересы и пожелания его окружения.

Именно в этот период произошло окончательное размывание тех совокупных ценностей демократического ряда, в основе которых и лежало исследуемое нами понятие и которые напрямую определяли смысл деятельности журналистов в обществе.

Именно в данный период и обнаруживался когнитивный диссонанс между тем, как в теории понималось и трактовалось понятие свободы слова, и тем, как причудливо оно интерпретировалось в каждом конкретном случае использования информации, СМИ, журналистов теми, кто решал собственные экономические и политические проблемы. Поэтому вполне символичным в подобном смысловом контексте выглядело прекращение выпуска ток- шоу Савика Шустера «Свобода слова» в июле 2004 г.

Любопытно, что в трудах либерально ориентированных исследователей и экспертов, а также представителей СМИ процедура прекращения выпуска в эфир той или иной программы или же выпуска печатного издания неизменно интерпретируется как «закрытие», т. е. организационное оформление чьего-то административного решения. На самом же деле чаще всего для подобного решения тех, кто владеет медиа, основанием служили не политические, а

экономические мотивы, как в случае с журналом «Русский Newsweek», который был закрыт в октябре 2010 г. исключительно по экономическим соображениям. А критике за происходящее подвергались власти в центре и на местах как удушающие свободу слова субъекты информационной деятельности, которые стремятся ввести повсеместную цензуру. Не имеет смысла научно полемизировать с подобными версиями и измышлениями. Достаточно лишь сослаться на ст. 29 п. 5 Конституции Российской Федерации, где вполне определенно сказано:

«Цензура запрещена».

Противоречие между теоретическим пониманием свободы слова как идеализированной модели функционирования журналистов и СМИ и реальностью того, как они реализуют прежде всего свою главную функцию — информационную, является, на наш взгляд, абсолютно диалектическим, если вспомнить, что Гегель давал определение свободе как осознанной необходимости.

На практике, даже усвоив на рациональном уровне демократические принципы, касающиеся информации, журналист все равно не сможет быть тотально свободным как в поиске и сборе необходимых ему фактов и сведений, так и в их отборе, обработке, интерпретации и дальнейшем распространении по каналам массовой коммуникации. За ним (или, что точнее, над ним) будут всегда выситься принципы редакционной политики того СМИ, в котором или на которое он работает; стандарты подачи информации; производственные и организационные обстоятельства подготовки программы, выпуска новостей, номера газеты или журнала; общая картина дня в городе, стране и мире; и, наконец, самое главное — позиция руководителя медиа, а также политические и бизнес- интересы владельца (учредителя, партнера, спонсора) конкретного СМИ. Вся эта совокупность реалий той действительности, в которой действует журналист, трансформирует его право на свободу слова в право на «несвободу слова», фактически переворачивая с ног на голову систему ценностей. Ее афористично сформулировал один из героев пьесы Григория Горина «Забыть Герострата!» (1972): «Когда говоришь то, что думаешь, думай, что говоришь!».

Диалектика здесь состоит в том, что имманентно имеющиес я ограничения на публичное высказывания — и по форме, и по объему, и по смыслу — продуцируют креативные способности журналиста, вынужденного априорно искать компромисс между всеми указаниями, установками и требованиями, которые довлеют над ним в ходе его профессиональной деятельности. Парадокс именно в том и заключается, что в подобной ситуации происходит активизация творческих способностей индивидуума, мобилизация его компетенций, навыков и умений. Давление внешних факторов, как известно из естественных наук, способно породить качественные изменения в любом организме, в том числе и в организме человека. Мыслительная же деятельность, строго направляемая соответствующим набором аксиологических маркеров, опирается прежде всего на тезаурус той самой отдельной личности журналиста, который обязан выполнить задание редакции точно и в срок.

Здесь мы сталкиваемся с еще одним парадоксом термина «свобода слова». Он заключен в некоем, уже выявленном нами противоречии между словом как носителем информации и смысла и тем субъектом информационной деятельности, который его транслирует во внешнюю среду. Естественно, что мы имеем в виду человеческого индивидуума, который занимается данной деятельностью профессионально, т. е. журналиста. Выраженное им слово не может быть свободным по нескольким обстоятельствам. Прежде всего, потому что оно (слово) формулируется журналистом. А он несвободен в силу собственной зависимости от обстоятельств профессионального функционирования. На эту степень несвободы слова наслаивается также и весь комплекс личных характеристик индивидуальности самого «выразителя» слова, которые и предопределяют ту самую форму и тот самый смысл, с которыми «слово» отправляется в странствия по пространству современной шоу-цивилизации. Так на финальной стадии «выхода в свет» «слово» сталкивается еще с одним противоречием, характерным для нынешней информационной картины мира. Шоу-цивилизация на рубеже

ХХ-ХХЧ вв. «одарила» человечество не только экспоненциальным развитием сети Интернет, но и обозначила доминирование визуального канала распространения информации над вербальным. Таким образом, степень несвободы слова лишь усилилась зависимостью от «картинки».

Еще одним возможным обстоятельством, существенно корректирующим даже теоретическое использование термина «свобода слова», является фактор гипертрофированного развития сетевого сегмента в современной системе средств массовой коммуникации. Поначалу казалось, что именно сеть Интернет является гарантом «свободы слова» и обеспечивает человечеству право на публичное высказывание. Но это оказалось всего лишь иллюзией, скрытый смысл которой уже расшифрован в научных трудах современных специалистов[4].

Тем не менее мир IT сохраняет свою информационную и коммуникационную привлекательность, не лишая окончательно тот круг молодых пользователей сетевых ресурсов, которые были воспитаны и выросли уже в постсоветскую эпоху, умозрительных представлений о безграничности информационной свободы, которую, с их точки зрения, можно обрести в мире www.Нельзя не согласиться с точной характеристикой, которую дал таким взглядам Норберт Больц: «У этих сетевых граждан только одна страсть — свободный поток информации. Каждый должен говорить и каждый может быть услышанным. Но это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Общество в принципе исключает абсолютную свободу информации. Достаточно вспомнить о тайнах военных и политиков, о коммерческой тайне и копирайте, наконец, о частной сфере, гарантированной только свободой ее закрытия»[5].

Свои аргументы в чисто теоретический спор о том, может ли существовать «свобода слова» абстрактно, вне социально­политических и технологических реалий начала XXI в., внесла ситуация информационного противостояния России и западного мира по поводу событий на Украине и в Сирии. Но об этом будем рассказано далее, пока же рассмотрим игровую природу современной политики. По крайней мере такой, какой ее представляют современные медиа, активно осваивающие такое направление, как «журналистика фейков».

| >>
Источник: Политические игры в медиапространстве: монография / С. Н. Ильченко. — СПб.: ИВЭСЭП,2017. — 292 с.. 2017

Еще по теме ВМЕСТО ВВЕДЕНИЯ. ПО ПОВОДУ СВОБОДЫ СЛОВА:

  1. ВВЕДЕНИЕ
  2. Статья 25. Государство обеспечивает свободу, неприкосновенность и достоинство личности. Ограничение или лишение личной свободы возможно в случаях и порядке, установленных законом.
  3. Статья 142. Законы, указы и другие акты, действовавшие на территории Республики Беларусь до введения в действие настоящей Конституции, применяются в части,
  4. Статья 140. Конституция, законы о внесении в нее изменений и дополнений, о введении в действие указанных законов, акты о толковании Конституции считаются принятыми, если
  5. Статья 21. Обеспечение прав и свобод граждан Республики Беларусь является высшей целью государства.
  6. Статья 23. Ограничение прав и свобод личности допускается только в случаях, предусмотренных законом, в интересах национальной безопасности,
  7. Статья 36. Каждый имеет право на свободу объединений.
  8. Статья 60. Каждому гарантируется защита его прав и свобод компетентным, независимым и беспристрастным судом в определенные законом сроки.
  9. Статья 33. Каждому гарантируется свобода мнений, убеждений и их свободное выражение.
  10. Статья 59. Государство обязано принимать все доступные ему меры для создания внутреннего и международного порядка, необходимого для полного осуществления прав и свобод граждан Республики Беларусь, предусмотренных Конституцией.
  11. Статья 2. Человек, его права, свободы и гарантии их реализации являются высшей ценностью и целью общества и государства.
  12. Статья 35. Свобода собраний, митингов, уличных шествий, демонстраций и пикетирования, не нарушающих правопорядок и права других граждан Республики Беларусь, гарантируется государством.