Критические вопросы и спор о линиях поведения.

Способ представления того, каким образом можно анализировать аргументацию, касающуюся действий, был предложен Д.Уолтоном в рамках развиваемого им диалектического подхода к аргументации.

На эти идеи Уолтона в содержательном смысле опирается концепция аргументативных протоколов К.Аткинсон и Т.Бенч-Капона, которую мы тоже рассмотрим в этом разделе.

аргументацией о действиях, и в силу не слишком основательной проработки формальных оснований акциональной аргументации важно обсудить результаты К.Аткинсон и Т.Бенч- Капона.

Начнем с обсуждения идей Уолтона. Напомним, что схема аргументации в его понимании выражает особенности строения рассуждений участников диалога аргументации, и призвана показать, каким образом они могут, опираясь на ключевые аспекты рассматриваемого в аргументации вопроса, переходить в споре от одного его аспекта к другому. Схемы аргументации являются своеобразной библиотекой способов коллективного рассуждения в диалоге, обобщающей в функциональном отношении идущую из античности идею топа при помощи критических вопросов. Уолтон выделяет около 25 схем аргументации, не относящихся к логическим схемам аргументации, а именно, ни к дедуктивным ни к индуктивным, и предлагает по 3-5 критических вопроса к каждой из них. Критические вопросы играют роль специальных индикаторов по отношению к схеме аргументации, указывая на ее узловые аспекты, служащие возможными предметами критики и защиты. Тем самым критические вопросы служат для участников диалога своего рода эвристическими подсказками, помогающими им сформулировать тактику защиты и критики.

«Практическое рассуждение — это вид на целе-ориентированного и основанного на знании рассуждения, которое направлено на избрание благоразумной линии поведения для агента, осознающего имеющиеся в настоящем обстоятельства для своих действий. В практическом умозаключении вывод представляет собой императив, направляющий агента к некоторой благоразумной линии поведения. Посылки такого умозаключения описывают цели агента и его знания в данной ситуации, в особенности в том, что касается способов и средств. В отличие от этого, дискурсивное рассуждение имеет познавательную (cognitive) ориентацию, оно взвешивает основания за и против истинности или ложности некоторого предложения. В прошлом логика обычно имела дело с дискурсивным рассуждением, и рассматривала его в качестве единственного вида рассуждения, заслуживающего изучения. Она игнорировала практическое рассуждение. Однако когда мы обращаемся к изучению аргументации в каждодневных речевых взаимодействиях, оказывается, что практическое рассуждение является тем посредником (medium), при помощи которого задействуется множество широко используемых схем аргументации».^[240]

Уолтон выдвигает две схемы практического рассуждения, одна касается необходимых условий У1 для выполнения поступка, а другая - достаточных условий У2:

У1 l.Goal является целью для агента а У2 1. Goal является целью для агента а

2. Действие С необходимо агенту а для 2. Действия С достаточно агенту а для

Следовательно, агент а должен Следовательно, агент а должен

выполнить С выполнить С

Первая посылка в обеих схемах констатирует избрание агентом а некоторой цели Goal своего поведения. Вторая посылка каждой схемы характеризует соответствующее знание или мнение агента а, отражающее то, каким образом он осознает и оценивает обстоятельства планируемого поступка. Заключение в этих схемах представляет собой императив, который рассуждающие в диалоге агента рассматривают как обязательное к реализации намерение, - в этом состоит суть акциональной презумпции для практического рассуждения.

Подобные презумпции являются своего рода гипотезами сторон относительно друг друга, и, сообразно «теоретической» и практической аргументации, они бывают двух типов, - об утверждениях и о действиях, или, в терминах Уолтона, дискурсивные и недескриптивные, т.е. практические. Условимся называть эти два типа презумпций пропозициональными и акциональными соответственно. Общим свойством пропозициональных и акциональных презумпций является та двоякая роль, эпистемическая и прагматическая, которую они играют в диалоге.^[241] Если в процессе диалога презумпция агента а о том, что агент в согласен с а в том, что имеет место р, находит свое подтверждение и диалог успешно продолжается, это означает, что она была верна, и тем самым выполнила свою эпистемическую функцию восполнения пробела в сведениях а относительно в, а также прагматическую — достижения согласия относительно того, может ли р быть принято в качестве довода. Эпистемическая функция презумпции роднит ее с пресуппозицией, потому что в этом смысле, если агент в согласился с заключением содержащего р в качестве одной из посылок рассуждения агента а, это означает, что и для а и для в данное заключение подразумевает р, а для этого необходимо, чтобы либо оба агента считали р истинным, либо оба считали его ложным. Для того, чтобы презумпция выполнила свою прагматическую функцию, не обязательно достижения согласия агентов относительно р, достаточно того, что оба агента признают наличие опущенного утверждения касательно р в качестве посылки или довода. Пропозициональные и акциональные презумпции различаются и в смысле эпистемической функции, и в смысле прагматической.

Пропозициональные презумпции в дискурсивных рассуждениях — это предположения одной стороны о том, какие утверждения принимает, т.е. считает истинными, или отвергает, т.е. считает ложными, другая сторона в диалоге. Наличие таких презумпций

характеризует рассуждение как диалектическое или риторические в эпистемическом смысле. Логически корректное умозаключение не содержит никаких других элементов, кроме истинных посылок и выводимого из них истинного заключения на основе корректной формы такого вывода, поэтому в логически корректном умозаключении, строго говоря, нет места презумпциям.

В эпистемическом ракурсе особенность акциональной презумпции заключается ровно в том же самом, в чем заключается особенность практической аргументации по отношению к «теоретической» - а именно, в том, что одна из них касается действий, другая — ситуаций. Поэтому главное различие пропозициональных и акциональных презумпций связано с когнитивными агентами рассуждения и лежит в области того, каким образом они оценивают то, как другой агент в споре мотивирует свои намерения действовать определенным образом при помощи своих знаний, мнений и ценностей. Направление исполнения акциональной презумпцией своей прагматической функции — способствовать продолжению спора и диалога — обратное, если сравнивать с тем, как это происходит с пропозициональной презумпцией. Если пропозициональная презумпция подтверждается, то диалог продолжается. Если практическая аргументация в диалоге продолжается, то акциональная презумпция получила свое подтверждение.

она способна обеспечить дальнейшее продолжение хода рассуждения, даже в отсутствие абсолютного знания о том, что произойдет в конкретной ситуации, относительно которой требуется принятие определенных обязательств действовать или воздержаться от действий. Касательно благоразумных линий поведения рекомендации обычно настаивают на использовании презумпций, которые могут оказаться неверными, и на приблизительном выведении из них заключений посредством практических рассуждений, несмотря на то, что подобное рассуждение является разновидностью осторожной догадки».^[243]

По мнению Уолтона, содержание второй посылки в схемах У1 и У2 носит отменяемый и динамический характер, потому что если обстоятельства дела меняются или меняется мнение агента а о них, ее содержание тоже может измениться. Однако само ее наличие в схемах У1 и У2 является необходимым, без этой посылки, равно как и без первой посылки, фиксирующей устойчивую цель Goal для данного действия для агента а, построить практического рассуждения нельзя. Во всех случаях, когда агент принимает посылки в рассуждениях, сконструированных по схемам У1 и У2, он вынужден не только принять и заключение, но и выполнить содержащийся в нем императив. Приняв посылки и отклонив заключение, он рискует сделаться непоследовательным в своих рассуждениях, что, в свою очередь, вызывает сомнения в его рациональности. Выведя подобное заключение из данных посылок и не выполнив содержащийся в нем императив, агент впадает в так называемое прагматическое противоречие, когда заявленное им в диалоге мнение или оценка несовместимы с его действиями.

Таким образом, в схемах Уолтона можно эксплицитно вычленить

пропозициональный сегмент — это посылка 1, акциональный — это посылка 2 заключение. Посылка 2 в обеих его схемах может быть понята и как относящаяся к пропозициональному сегменту, и тогда она выражает определенное мнение агента о данной ситуации, и как относящаяся к модальному сегменту и в этом случае ее можно трактовать в аксиологическом или нормативном ключе. Важно, что обе схемы фиксируют многосортный характер практического рассуждения и демонстрируют наименьшее количество посылок, достаточное для выведения заключения, содержащее намерение действовать.

Рассмотрим, в чем состоит отличие нашего понимание сути практического рассуждения от того, как его трактует Уолтон. В позитивной форме практического рассуждения, представленной в начале этой Главы, факторы осознания агентом многообразных обстоятельств совершения действия С, разбиты на три группы, акциональную, пропозициональную и модальную, сообразно соответствующим сегментам в линии поведения агента в практической аргументации. Посылки (1), (3) и заключение, выражающие цель Goal и намерение, принадлежат к акциональному сегменту, посылка (2) указывает на нормы и ценности, и, следовательно, на модальный сегмент линии поведения,

а посылка (4) относится к пропозициональному сегменту, т.к. характеризует мнения и знания агента об обстоятельствах, сопутствующих его поступку. Отметим, что если между акциональным сегментом, содержащим два ключевых элемента линии поведения, цель Goal и намерение, и посылками (2) и (4) можно провести четкую границу уже в самой форме рассуждения, то между модальным и пропозициональным сегментами граница может быть указана только в ходе аргументативного спора, когда агент заявляет в нем свою позицию. Таким образом, обобщенное мнение агента об обстоятельствах своего поступка, в схемах Уолтона выраженное в абстрактном виде при помощи вторых посылок в схемах У1 и У2, в позитивной схеме дается развернуто, чтобы указывать на соответствующие сегменты линии поведения агента. Негативная форма практического рассуждения служит для того, чтобы показать, каким образом в практической аргументации могут быть установлены несогласие и конфликты как типы расхождений во мнениях в споре. Тем самым, в отличие от Уолтона, мы в качестве практического рассуждения рассматриваем не только такое рассуждение, которое формулирует намерение агента действовать, но также и такое, которое влечет намерение воздержаться от действия, потому что в аспекте аргументации и действие и отказ от выполнения действия мы трактуем как определенного рода действия, т.е. в акциональном ключе.

С каждой из двух схем Уолтон связывает 4 критических вопроса:

КВ1 Существуют ли альтернативные пути достичь Goal КВ2 Выполнимо ли действие С?

КВ3 Имеются ли у агента а иные цели, отличные от Goal, которые должны быть учтены?

КВ4 Имеются ли иные последствия выполнения действия С, которые должны быть

учтены?

Роль критических вопросов в практическом рассуждении, согласно Уолтону, заключается в том, что они способны оспорить практическую корректность практического рассуждения. Критический вопрос позволяет агенту в усомниться в позиции агента а, выражающей линию поведения А_а, и тем самым является требованием о дополнительных аргументах со стороны агента в, обращенным к агенту а. Имеется три независимых друг от друга важных соображения, касающихся сферы действия критических вопросов.

Первое касается того, что в логико-когнитивной теории в практической аргументации не допускается спор относительно цели Goal, в отличие от того, что в диалектическом подходе Уолтона это одна из опций критических вопросов, выраженная при помощи КВ1. Это отличие коренится в том, что логико-когнитивная теория изучает аргументацию на формальном уровне и ограниченно — также и на коммуникативном, а диалектическая — на преимущественно на лингво-коммуникативном и ограниченно — на формализованном (см. п. 2.2.1). В силу этих ограничений (в трактовке) предмета исследования, которые мы предусматриваем в логико-когнитивной теории при помощи определений аргументативного спора и других абстрактных понятий, в диалектическом подходе и других подходах, изучающих аргументацию на лингво-коммуникативном уровне, они вводятся в форме соответствующих процедурных правил, порождающих соответствующий кодекс критической дискуссии (см. п. 2.5.1 и Приложение 1). Главной причиной, по которой мы ввели ограничение практической аргументации относительно Goal, является стремление избежать громоздкости формализмов. В противном случае вместо Goal потребовались бы дополнительные выразительные средства в языке Language для того, чтобы предусмотреть специальные функции в относительной системе, сопоставляющие линии поведения конкретным агентам, и намерения агентам соответствующим целям.

Второе соображение касается установления типа расхождения во мнениях в практической аргументации. Очевидно, что критические вопросы способны подвергнуть сомнению достоверность посылок такого рассуждения, таковы, например, КВ2 и КВ4. Выражаясь в терминах логико-когнитивной теории аргументации, такие вопросы способны оспорить отдельные сегменты аргументов - линий поведения агента а, принадлежащих предъявленной им позиции в споре, однако они неспособны оспорить аргумент целиком. Иными словами, критические вопросы служат хорошим механизмом для выстраивания тактики аргументации при несогласии агентов как типе расхождения во мнениях в практической аргументации, потому что в этом случае обсуждается позиция только агента а, но не обсуждается критическая к ней позиция агента в в части намерений последнего. Вместе с тем критические вопросы не играют той же роли в конфликте, т.к. не помогают агентам в том, чтобы каждому отстаивать собственную линию поведения. Это хорошо заметно на примере Спора о кухонном соревновании, где Н14 атакует Х14 не в отношении какого-либо сегмента в русле критических вопросов, но целиком, выступая опровержением Х14.

Наконец, третье соображение касается логических аспектов практических рассуждений, в этом аспекте мы согласны с Уолтоном. Критические вопросы, даже в тех случаях, когда они призывают атаковать отдельные сегменты аргумента в практической аргументации, не способны подвергнуть сомнению логическую корректность практического рассуждения, хотя и оспаривают его практическую валидность. Именно так дело обстоит в Споре о кухонном соревновании с атаками в пропозициональных сегментах линий поведения между Х8, Х9, Х10 и Н8, Н9, Н10.

Перейдем к обсуждению концепции аргументативных протоколов Аткинсон и Бенч- Капона. В основе ее лежит идея о том, что практическое рассуждение носит гипотетический характер в том смысле, что в таком рассуждении агент выстраивает некий план действий по достижению какой-либо цели, который состоит из набора его

предположений — презумпций — относительно обстоятельств своих действий. Составляющие такой план ответы на следующие вопросы — это предположения агента, касающиеся различных сегментов его линии поведения: в чем заключается наличная ситуация; каковы будут последствия реализации плана, каким ценностям и нормам соответствует реализация намерения, содержащегося в плане, имеются ли иные способы достижения цели, более эффективные или в большей степени соответствующие данной ценности и т.п. Большинство из таких вопросов развивают идею схемы аргументации Уолтона и критических вопросов к ней.

С точки зрения Аткинсон и Бенч-Капона, практическое рассуждение и практическая аргументация касаются только действия или совокупности действий. Это означает, что, в отличие от понятия практической аргументации в логико-когнитивной теории, эти авторы не рассматривают чего-либо наподобие целостной позиции агента, выражающей линию поведения, которая, в свою очередь, содержит и цель, и намерения, и описание начальной и желаемой ситуации и т.п. Тем не менее, аргументативный протокол затрагивает эти аспекты практических рассуждений, расценивая их как своего рода мотивационную часть, доставляющую основания для принятия агентом решения действовать определенным образом. В силу этого, хотя непосредственно в практическое рассуждение авторы не включают цель, намерение, ценности и сопутствующие мнения агента о ситуации, в практической аргументации эти элементы плана фигурируют в качестве необходимых факторов. По этой причине в целях простоты изложения мы будем использовать термин линия поведения и применительно к концепции Аткинсон-Бенч-Капона. Чтобы в целях создания соответствующего протокола аргументации продемонстрировать, каковы сценарии аргументации, касающейся линий поведения, Аткинсон и Бенч-Капон опираются на ту же самую схему практического рассуждения «из последствий», но вместо четырех критических вопросов Уолтона предлагают шестнадцать:^[244]

КВ5 Имеет ли место в действительности данная ситуация?

КВ6 С учетом имеющейся ситуации, вызывает ли данное действие С предполагаемые последствия?

КВ7 С учетом имеющейся ситуации, а также того, что С вызывает последствия, влечет ли оно достижение Goal?

КВ8 Выражает ли Goal заявленную ценность Value?

КВ9 Имеются ли альтернативные С действия с теми же последствиями?

КВ10 Имеются ли альтернативные С действия, достигающие Goal?

КВ11 Имеются ли альтернативные С действия, реализующие ту же Value?

КВ12 Имеет ли выполнение С побочный эффект в форме принижения Value?

КВ13 Имеет ли выполнение С побочный эффект в форме принижения некой другой ценности?

КВ14 Соответствует ли выполнение С некой другой ценности?

КВ15 Препятствует ли выполнение С совершению другого действия, реализующего другую Value?

КВ16 Возможна ли данная ситуация?

КВ17 Возможно ли выполнить С?

КВ18 Возможны ли данные последствия выполнения С?

КВ19 Реализуема ли Goal?

КВ20 Соответствует ли Value ценностям и нормам данного общества?

Как видим, значительная часть расширенного списка критических вопросов охватывает ценности, принадлежащие линии поведения. Это связано с тем, что, по мнению Аткинсон и Бенч-Капона, всякое действие реализует какую-либо ценность и является действием во имя этой ценности. Предполагается, что действие, служащее предметом обсуждения в практической аргументации, носит обобщенный характер, в смысле хабермасовой классификации действий, поэтому в список критических вопросов включены вопросы, затрагивающие ключевые аспекты действий различных типов. Это обстоятельство сближает понятие позиции агента в практической аргументации в логико­когнитивной теории аргументации с трактовкой действия в концепции Аткинсон-Бенч- Капона.

В русле практической аргументации положительный ответ на такой вопрос означает поддержку избранной линии поведения в споре, отрицательный ответ указывает на ее критику. Протокол Аткинсон-Бенч-Капона подразумевает, что действия могут выполнены разными агентами и что агенты могут осуществлять согласованные или коллективные действия. То, что действия могут быть выполнены разными агентами предусмотрено соответствующим в выразительном языке формализма, содержащем соответствующий класс переменных. Коллективные и согласованные действия есть предмет аргументации, но не самого по себе протокола. Практическое рассуждение состоит из трех этапов:

о Формулирования проблемы, где делается заключение о том, какие

высказывания и ценности относятся к данной ситуации;

о Эпистемического рассуждения, где устанавливается начальная ситуация в

контексте проблемы, сформулированнной на предшествующей стадии;

о Выбор действия, где он осуществляется посредством взвешивания за и против

на основе определенной схемы аргументации и критических вопросов, а также с учетом установления связи между ответами на критические вопросами и соответствующими элементами линии поведения.

Как видим, три этапа практического рассуждения напоминают стадии аргуенативного спора, начальную, основную и завершающую.

Перейдем к изложению самого формализма, который мы представим в символике Аткинсон-Бенч-Капона. Аргументационный протокол — это акционально- ориентированная ветвящаяся система перехода (Action-Based Alternating Transition System — AATS), задаваемая кортежем

S = , где

Q — это непустое конечное множество состояний;

q₀ е Q — первоначальное состояние;

Ag = {1,. n} — конечное непустое множество агентов;

Ac, — конечное непустое множество действий, и для каждого i е Ag, где Ac, п Ac, = 0, для всякого i Ф j е Ag;

^p: ^AcAg ^ 2^{Q —} это функция, связывающая действие и с его условием-состоянием, так что для каждого действия а е Ac_Ag она устанавливает множество состояний p (а), из которого а может быть реализовано;

т: Q х J_Ag ^ Q это частичная функция перехода системы, которая устанавливает состояние т (q, j), которое наступает в результате выполнения j из состояния q. Вследствие того, что поскольку т - это частичная функция, то не не все возможные действия оказывается возможно совершить во всех состояниях;

Ф - это непустое, конечное множество атомарных пропозиций;

п: Q ^ 2^Ф — это функция интерпретации, которая устанавливает множество молекулярных пропозиций, выполняющееся в каждом состоянии: p е п (q) означает, что пропозиция выполняется в состоянии q.

Дополнительно в систему вводится непустое конечное множество ценностей Av е V, так что подмножество ценностей Av_i, разделяемых каким-либо агентом, есть подмножество множества V: Avi ^ V. Каждый переход между двумя состояниями продвигает (+) какую-то ценность, отодвигает ее (-), в смысле принижает, или не поддерживает, или никак не затрагивает (=). Функция приписывания ценностей

8: Q х Q х Av_Ag ^ {+, =}

Устанавливает соответствующий статус ценности v_u е Av_Ag, приписываемой агентом переходу между двумя состояниями: 8 (q_x, q_y, v_u) отмечает переход между q_x и q_y посредством того, что сопоставляет ему один из соответствующих статусов {+, -, =} ценности из v_u е Av_Ag.

Применение формализма авторы излагают на примере известной задачи: фермер возвращается с ярмарки с петухом, мешком зерна и псом и намерен переправиться на другой берег реки на лодке, способной, кроме самого фермера, вместить только какой-то один предмет из его багажа. Он не может оставить петуха с мешком зерна, т.к. петух съест зерно, пса с петухом тоже оставить нельзя, т.е. пес съест петуха. Как фермеру организовать перевозку?

Для решения задачи авторы составили список из десяти возможных действий фермера, и список из ценностей, связанных с ними. В ценности включены сохранение каждого из принадлежностей фермера, прогресс в перевозке, когда что-то из них уже перемещено на другой берег, дружба, если фермер перебирается в лодке вместе с верным псом, забота о петухе, если ему удается съесть зерно. Далее исследуются все 10 возможных действий сначала в свете этих ценностей, а затем — при помощи аргументов, сконструированных на основе критических вопросов. Например, первый аргумент настаивает, что фермеру следует переправиться самому, потому что это продвигает ценность заботы о петухе, который в этом случае съест зерно. Имеется три возражения на данный аргумент: данная ценность не важна в свете задачи переправиться через реку; будет утрачено зерно, что отодвигает ценность его сохранение; петух не станет есть зерно. Третье возражение будет легко отклонено, но первые два — нет, что ведет к тому, что данный аргумент будет отклонен. Подобным образом рассматриваются остальные 10 действий с аргументами и возражениями. Попутно некоторые из ценностей тоже оказываются отклонены — это касается заботы о петухе и дружба, что уменьшает количество доступных фермеру действий, и выявляется до этого имплицитная ценность вернуться домой, служащая главным критерием оценки действий. При помощи изучения аргументов и возражений к ним, авторы исследуют процесс принятия решения о действиях поэтапно, и, разумеется, приходят к тому же заключению, как если бы решать эту задачу обычным способом. Преимущество предлагаемого ими аргументативного протокола они видят в ом, что он «обеспечивает примеры использования данной схемы аргументации, спектра критических вопросов, когда и то и другое направлено на соответствующие аспекты проблемы, и помогает ранжировать доступные решения с тем, чтобы установить, какое из них будет наилучшим действием в свете того, каким образом фермер выстраивает

приоритеты между близкими ему ценностями».²⁴⁷ Одним из преимуществ данного протокола является и то, что на каждом этапе агент может принимать во внимание другие ценности для того, чтобы принять решение. Тем самым, хотя сам протокол построен на идее существования «одного единственно верного решения», т.е. нацелен на отыскание наилучшего действия для данного агента в данной ситуации, она может учитывать также и субъективные приоритеты агента, отклоняющиеся в силу той или иной ценности, от идеи единственно верного решения.

Главная особенность, отличающая аргументативный протокол Аткинсон-Бенч- Капона от того, каким образом мы трактуем практическую аргументацию в логико­когнитивной теории, заключается в том, что практическая аргументация — это спор агентов о линиях поведениях, тогда как аргументативный протокол — это процедура практического рассуждения, ведущего к принятию решения. Аткинсон и Бенч-Капон исследуют не то, как позиция агента в споре действиях способна противостоять критике, но то, каким образом происходит взвешивание за и против конкретного действия при принятии решения. Несмотря на то, что подобное взвешивание они облекают в форму аргументов и возражений, по сути это не является аргументацией в смысле познавательной деятельности, направленной на изучение когнитивного агента в свете его позиции в споре.