>>

«И увидели остров весьма немал…»

Еще в XVII и XVIlI столетиях русские совершали са­мые далекие путешествия на санях и нанесли на кар­ты сибирские берега от границ Европы до Берингова пролива. Да и ездили они не только вдоль берегов, но и переходили по плавучему морскому льду до Новоси­бирских островов и даже еще севернее.

Едва ли где-либо приходилось путешественникам претерпевать столько лишений и выказывать такую выносливость, как во время этих поездок.

Фритьоф Нансен

История эта началась поздней осенью 1760 года, когда подпол­ковник Якутского полка Федор Христианович Плениснер не без трепета вошел в кабинет всесильного губернатора Сибири Федора Ивановича Соймонова...1

За огромным столом, освещаемом дрожащим пламенем све­чей, сидел пожилой человек, жизнь которого была удивительной и необычайной.

В бурной судьбе губернатора как в зеркале отразился весь ка­лейдоскоп царствований первой половины XVIII века. Карьеру начал он при Петре I, составляя карты Каспийского моря; в сорок с небольшим, в царствование Анны Ивановны, он уже обер-проку­рор сената, участвует в организации Великой Северной и Второй Камчатской экспедиции Беринга; в мрачные времена бироновщи­ны (за участие в деле А. П. Волынского) сменяет блестящий мун­дир вице-президента Адмиралтейств-коллегии на рубище каторж­ника в Охотске, а вот теперь, с воцарением Елизаветы Петровны, извлечен из забвения, пожалован в тайные советники и назначен правителем огромного края.

В нынешней должности бывший навигатор и гидрограф — на­до отдать ему должное — мало походил на традиционного цар­ского сатрапа. Улучшил управление вверенными его попечению территориями, во многом искоренил лихоимство и злоупотребле­ния чиновников. Являясь к тому же и руководителем «Секретной и о заграничных обращениях комиссии», наметил несколько важ­ных морских и сухопутных экспедиций, которые решил поручить своему протеже Плениснеру.

Плениснер считался способным офицером. Тридцать лет назад он приехал в Петербург попытать счастья. «За живописца ка­прал» (нечто вроде корабельного чертежника. — Примеч. авт.) отправился во Вторую Камчатскую экспедицию Беринга и ходил с командором к берегам Америки на пакетботе «Святой Петр». После крушения судна пережил тяжелую зимовку на острове и остался служить в Сибири. И вот близка к осуществлению его че­столюбивая мечта: стать командиром Анадырского острога, а зна­чит, и хозяином всего северо-востока Азии.

— Федор Христианович, сенат утвердил ваше назначе­ние. — От этих губернаторских слов у Плениснера даже перехва­

тило дыхание. — Я распорядился, чтобы вы немедленно получили все необходимое и с ротой солдат из Селенгинска и Тобольска без промедления выступили. В канцелярии вам вручат инструкцию, коей надлежит в дальнейшем руководствоваться...

...Долог путь до Анадырской крепости-острога. Из Тобольска по весенней распутице не один месяц, и времени для размышле­ний у Плениснера было предостаточно.

Интерес к изысканиям новых земель на северо-восточной ок­раине России все еще большой. Особенно там, в Петербурге. Говорят, сама императрица внимательно читает рапорты и доне­сения экспедиций.

Об островах, которые тянутся вдоль всего северного берега Азии, слухи ходят уже давно. Про «остров-пояс» сообщал еще в 1645 году казак Михайло Стадухин — основатель Нижнеколым­ского острога. «Некоторая женка» сказывала ему, что «есть на Ледовитом море большой остров, который простирается против рек Яны и Колымы и с матерой земли виден». В 1702 году казак Михайло Наседкин «присмотрел в море остров против Колымско­го устья до Индигирки». А его спутник, мореход Данило Мона­стырский, сказывал, что «тот остров и земля одна с тою, которая видна с Камчатки...».

Разноречивые сведения непрерывно поступают и от других землепроходцев, оседают в архивах сибирских канцелярий. Во всем этом предстояло разобраться, «учинить» описание новых зе­мель, положить их точно на карту и тем самым присовокупить к территории Российской империи.

Прибыв в Анадырский острог, Плениснер развил бурную дея­тельность. Чукчу Николая Дауркина направил для «проведыва­ния неизвестных островов, около Чукотского носу лежащих, и о положении Америки», а сам с небольшой командой солдат отпра­вился в Нижнеколымский острог. Потребовал рапорты и «скаски» промышленников и казаков.

Местные власти услужливо представили ему казака Федора Татаринова и юкагира Ефима Коновалова, и те показали «по са­мой справедливости и присяжной должности», что в 1756 году охотились на островах «супротив устья Ковымы-реки» (Колы­мы. — Примеч. авт.)2. Видели там много медвежьих следов и «за­веденную незнаемыми людьми» крепость. А к северу от островов якобы имеется еще и «большая земля, на которой и стоячего вся­кого рода лесу весьма довольно и жилые пустые юрты наподобие якутских имеются». Важные сведения требовали тщательной про­верки: многое хитрые охотники могли просто присочинить. Уж очень им хотелось вернуться в места, где они весьма успешно про­мышляли голубых и белых песцов.

Знающих геодезистов в этой глухомани, естественно, не оказа­лось. C казаками надо послать надежного человека, решил Пле­ниснер. В его команде как раз есть такой — сержант не из дворян Степан Андреев.

— Дело это государственной важности. — Подполковник плотно прикрыл дверь и повернулся к сержанту: — C казаков взять подписку, чтобы оную секретную поездку содержали в тай­не. За ними следить неусыпно, я им не доверяю. И запомни: бу­дущность твоя зависит от твоего усердия.

В то далекое время географические открытия делались в ос­новном людьми неучеными, но смелыми и предприимчивыми. По­являлись они так же внезапно, как и исчезали, сделав небольшое, но нужное дело. Одним из таких землепроходцев и был Степан Андреев. Не сохранилось даже его биографии. Где он родился и умер, из каких мест попал на Чукотку — об этом архивы умалчи­вают. Был грамотен, но не умел пользоваться компасом, копиро­вал карты, но так и не освоил геодезической премудрости. Вот почти и все, что о нем известно.

Приказ есть приказ, и в марте 1763 года Андреев отправился в «секретный вояж» на указанные казаками острова, которые поз­же Плениснер назвал Медвежьими. «Прибыв на пятый видимый остров апреля 26 числа, которой осмотри весь, со обстоятельством описав как и первые острова по сущей справедливости» и «взо- шед на верх горы», увидел он «влево накосо севера в южную сто­рону или по здешнему назвать к полуношнику» на горизонте «...синь синеет или какая чернь чернеет». Но что это было — «зем­ля или полое место моря» — определить не смог3.

В мае Андреев уже был в Нижнеколымском остроге. Немного оправился от похода, засел за донесение Плениснеру. «И за дол- говремянным осмотром островов и за одержимыми в море пурга- ми весьма сделалась собачьими кормами скудность, — писал он, тщательно расставляя каждую букву, — однакож... усердно и ревнительно желал и принуждал команду ехать далее в море, ток­мо команда единогласно стали говорить, что далее следовать в море оставить...»

Рапорт сержанта привел Плениснера в ярость. На островах тог побывал и даже описал их, но «по незнанию наук, какое поло­жение они имеют на карте изъяснить не мог». Нерешенным остал­ся и главный вопрос — о загадочной «сини». Победная реляция в Петербург откладывалась на неопределенное время. Посему Андрееву строжайше было предписано «...следовать вторично к видимой им большой земле».

В апреле следующего года он с казаками вновь очутился на том пятом Четырехстолбовом острове. Назван он был так потому, что стояли там кекуры — высокие природные каменные столбы. В ясный солнечный день узрели прошлогоднюю «синь» и «дались на усмотренное место».

Бежали на собаках по льду с небольшими перерывами пять суток. Ночевали у «великих» торосов. А на шестые сутки, рано ут­ром, увидели... «остров весьма немал. Гор и стоячего лесу на нем не видно, низменной, одним концом на восток, а другим — на за­пад, а в длину так, например, быть имеет верст восемьдесят». Ha-

Карта северо-востока Сибири сержанта С.

Андреева

правились к «западной изголовье» острова, но, наехав «на незнаемых людей свежие следы», пришли в «некоторый страх». К тому же и «юкагирь Ефим Коновалов одержим стался болезнью». Поэтому Андреев, «не доезжая до острова например как верст з дватцать», приказал повернуть в обрат­ный путь...

Свои интересы Плениснер умел блюсти с немецкой тщательно­стью. Разослал копии путевого журнала Андреева сразу в не­сколько адресов: новому губернатору Чичерину, в Академию наук историку Г. Миллеру и в личный Кабинет императрицы Екатери­ны II. Не позабыл приложить и собственный рапорт — образец мудрого руководства, усердия и распорядительности. Долгождап ная награда — чин полковника — не заставила себя ждать. Не обошли и Андреева: «за понесенные двугодичные труды» того произвели в подпоручики.

Новые земли Плениснер непременно хотел видеть на «своих» картах. И вот уже умчался в Петербург фельдъегерь с кипой чер­тежей Чукотской земли, «сочиненных» — именно так выразился сам полковник — из туманных рассказов чукчей, «скасок» промы­шленников и рапортов Андреева и Дауркина. На удивительных картах с непонятным масштабом впервые появились Медвежьи острова, остров Андреева, невероятные очертания «Американской

матерой со стоячим лесом земли» и таинственной земли Китеген, Jta которой жили «оленные люди хрохай».

В столице карты произвели должное впечатление. Новоиспе­ченному полковнику предложили срочно снарядить большую эк­спедицию под командованием теперь уже подпоручика Андреева для установления контактов с «оленными людьми» и непременно включить в оную опытных геодезистов.

Прошло пять лет, прежде чем прапорщики-геодезисты Леонть­ев, Лысов и Пушкарев отправились в далекий путь. Отправились одни, без Андреева. После своего похода он служил в Охотске, со­ставлял и копировал карты. C этого момента он вообще больше не упоминается в рапортах и донесениях.

Однако авторы, работая в Центральном государственном ар­хиве древних актов, выяснили ранее совершенно неизвестный этап биографии сержанта Степана Андреева.

Оказалось, что в 1766 го­ду он был назначен командиром небольшой Тигильской крепости на Камчатке. В этой должности, командуя 78 солдатами, он про­был пять лет ив 1771 году был сменен прапорщиком Петром Ин- кингриным4. Затем следы Андреева теряются. И на этот раз, ка­жется, навсегда.

Карьера полковника Плениснера завершилась плачевно, хотя в 1764 году и получил он повышение — назначен был главным ко­мандиром в Охотск. Человек он был деятельный, гордый, строгий с подчиненными, чрезвычайно подозрительный и боялся доносов. Полковник задерживал все конверты, которые шли через Охотск сибирскому губернатору и в столицу. И за это горько поплатился: его отправили в отставку и отдали под суд.

...Три года в недоумении бродили геодезисты с картами Пле­ниснера по торосам Ледовитого океана для «отыску показанного подпоручиком Андреевым шестова острова, или матерой Амери­канской земли». Но кругом были только бескрайние ледяные поля и бесконечные полыньи. Картографические недоразумения, пом­ноженные на неудачи трех геодезистов, дали результат на первый взгляд неожиданный, но закономерный: спустя двадцать лет анд­реевский остров уже основательно путали с легендарной землей Китеген, которая перекочевала в другие карты, пополнив антоло­гию географических заблуждений. ·

Поручение «разведать о всех обстоятельствах сей земли, как-то: остров ли оная или твердая протягаящаяся от Америки земля» было дано в 1785 году русской полярной экспедиции Бил­лингса. Спустя двадцать пять лет ее разыскивал известный иссле­дователь Новосибирских островов Матвей Геденштром, а в 1821 —1823 годах — лейтенант Фердинанд Врангель и лицейский друг А. С. Пушкина мичман Федор Матюшкин5. Предпринима­лись такие поиски и в дальнейшем...

За все неудачи этих экспедиций в трудах и выводах будущих историков расплачиваться пришлось исключительно Степану Андрееву. Двести с лишним лет он являлся весьма удобной мише­

нью для всевозможных нападок и обвинений, большей частью несправедливых и голословных.

Первый камень бросили в него прапорщики-геодезисты. Когда им изрядно наскучили ледовые путешествия, они с «пристрасти­ем» допросили Татаринова и Коновалова, и те показали, что «де мы вышеупомянутый шестой остров, так и незнаемых людей сле­дов не видели» и что говорить неправду их принудил Андреев, да­бы «получить монаршую милость».

Лейтенант Врангель — одна из многочисленных жертв карто­графической иллюзии, раздраженный бесплодными поездками по льдам, первый печатно заявил, что «андреевского открытия не су­ществует и потому оно не заслуживает ни места на картах, ни во­обще упоминания...». Но, несмотря на все уничтожающие и «окончательные» приговоры, проблема «земли» Андреева оста­лась и пополнила все разрастающийся список других загадочных земель Арктики.

Так, еще в 1707 году голландский капитан Джиллес заметил к северо-востоку от Шпицбергена обрывистые берега неизвестной земли. Он зарисовал ее и нанес на карту. «Земля» Джиллеса — это тепершний Белый остров. Впоследствии по ошибке реальный остров переместили на полтораста километров севернее и назвали «землей» Джиллиса — небольшое изменение имени породило ми­фического двойника капитана. Остров-призрак просуществовал на многих картах до тридцатых годов нашего столетия вопреки недоумению многочисленных исследователей, тщетно пытавшихся его обнаружить.

Со второй половины XIX века в Арктику хлынул поток путе­шественников. За каких-нибудь десять лет здесь побывало со­рок экспедиций. Были открыты новые острова-призраки. Амери­канцы Роберт Пири и Фредерик Кук — непримиримые конку­ренты в битве за достижение Северного полюса — единодушно утверждали, что видели в высоких широтах «землю» Крокера и «землю» Бредли. В море Бофорта эскимос Так-Пук из канад­ской экспедиции Вильялмура Стефансона нашел в 1911 году остров, на который даже высаживался. Некоторое время просу­ществовала «земля» Полярников острова Генриетты. Ее заме­тил в 1937 году начальник полярной станции Л. Ф.Муханов в Восточно-Сибирском море. Поиски «земли» Санникова стоили жизни русскому полярному исследователю Эдуарду Толлю и трем его спутникам.

Эти земли, разбросанные по всей территории Арктики, объеди­няла странная особенность: обнаружить их вторично, как прави­ло, не удавалось. Причина же всех неудач крылась вовсе не в иг­ре человеческого воображения или оптических обманов. О землях рассказывали и писали в дневниках авторитетные полярники, по­дозревать которых в недобросовестности или склонности к преуве­личениям оснований нет. Вывод напрашивался один: загадочные острова какое-то время существовали, но затем ускользали от

Загадочные земли Арктики взоров полярных мореплавателей и путешественников в силу ка­ких-то закономерных причин.

к C начала нашего столетия началось методическое научное ос­воение Арктики. На смену полярным рекордсменам вроде Роберта Пири пришли гидрографы, гидрологи, гляциологи. Возродился интерес и к загадочным землям, но теперь уже на новом, фактоло­гическом уровне.

«Земли» Андреева и Санникова существовали, заявил на 11 Всесоюзном географическом съезде в 1947 году советский уче­ный В. Степанов. Существовали и исчезли в недалеком прошлом.

Парадоксальная на первый взгляд гипотеза основывалась на четких положениях: земли, замеченные сержантом Андреевым в 1764 году и промышленником Яковом Санниковым в 1811 году, состояли из ископаемых льдов. Затем они растаяли, а основания островов ныне лежат на небольшой глубине мелководного Восточ­но-Сибирского моря. Из таких ископаемых льдов в основном сло­

жены Новосибирские острова. Быстрота их разрушения — лучшее подтверждение «неуловимости» многих исторических таинствен­ных земель. Так, остров Семеновский — классический пример острова-призрака. В 1823 году, когда его засняла экспедиция Петра Анжу, он был длиной 15 километров, а ныне исчез с по­верхности моря. Другую, не менее интересную версию происхож­дения загадочных земель подсказали полярные авиаторы.

В пятидесятых годах советские летчики Виктор Михайлович Перов и Илья Павлович Мазурук, совершая полеты над цен­тральной частью Арктического бассейна, нанесли на карты десят­ки ледяных островов, которые с трудом можно было отличить от настоящих. Площадь некоторых достигала почти 1000 квадрат­ных километров. В дальнейшем выяснилось, что эти острова, по­лучившие название дрейфующих, движутся годами по определен­ным, иногда замкнутым маршрутам и, подобно «Летучему гол­ландцу», могут повстречаться в самых отдаленных уголках Арктики. Таинственные «земли» Крокера, Бредли, Так-Пука и По­лярников острова Генриетты, по-видимому, из семейства таких арктических «бродяг», образовавшихся, как полагают, где-то в районе Канадского архипелага.

Высказывались предположения, что и «земля» Андреева была ледяной. Но дрейфующие острова имеют большую «осадку», и им не так-то просто попасть в мелководное Восточно-Сибирское мо­ре. По той же самой причине и торосистые льды часто садятся здесь «на мель» и с годами создаются мощные образования, кото­рые промышленники во времена Андреева называли «древним» льдом или «адамовщиной»6. Как утверждают летчики, на такие ледяные острова охотно садятся птицы и сверху эти острова труд­но отличить от тундры. В 1940 году И. П. Фильков, сотрудник по­лярной станции на острове Четырехстолбовом (отсюда отпра­влялся в свой поход сержант Андреев), наблюдал на северо-во­стоке далекую землю. К ней тянулись косяки перелетных птиц.

Рассказ о загадочных землях Арктики мы начали со злоключе­ний «земли» Джиллеса. На открытие голландского капитана в те­чение ста пятидесяти лет никто не обращал внимания, и остров перестали изображать на картах. В XIX веке даже видные геогра­фы и картографы уже не могли договориться относительно «истинного» его положения. В 1872 году английское Адмиралтей­ство выпустило карту с участием немецкого знатока полярных стран Августа Петермана, на которой впервые оказалось сразу две «земли» Джиллеса.

Нечто подобное произошло и с островом Андреева. C той толь­ко разницей, что он-то попал на карту Плениснера. Сомнения в ее достоверности выражали уже проницательные современники пол­ковника. Астроном Румовский считал невероятным, «чтобы земля, за Америку почитаемая, протянулась на запад даже до реки Ковыма, и в сем месте так близка была к Медвежьим островам». Пять Медвежьих островов были нанесены с ошибкой в... 400 верст

по «скаске» Татаринова и Коновалова. И это после того, как пра­порщики-геодезисты сообщили полковнику точное их положение и размеры. Подобные мелочи полковника нисколько не смущали. Однако коррективы в свою карту, опубликованную в «Месяцесло­ве Историческом и Географическом» на 1780 год, он все же внес: изъял... остров Андреева.

Об острове Андреева вновь заговорили только в пятидесятых годах, когда известный полярник Константин Бадигин обнаружил в архиве Кабинета Екатерины II копии путевого журнала послед­него путешествия сержанта. Лишь теперь стало понятным недоу­мение прапорщиков-геодезистов: сам маршрут Андреева предста­влял такую же загадку, как и его остров.

Исследователи столкнулись с уникальной в истории полярных путешествий задачей: как расшифровать — другого слова просто невозможно подобрать — те записи в путевом журнале Андреева, в которых указывались направления суточных переходов. По не­известным причинам он не воспользовался компасом. Почему-то больше доверял солнцу и опыту своих спутников — казаков. Для описания направлений употреблял понятные только ему термины, составленные из поморских и простонародных выражений. Так, «синь» с Четырехстолбового острова Андреев увидел «в полунош­ник в леву руку». Путь по льдам держал сначала, «повороти вле­во под самой север», а потом «под западной полуношник». Воз­вращался, «смотря по сонцу и держась правой руки на полдень». На одной из стоянок во льдах заметил «в полуденной стороне вправе близь встоку» далекое азиатское побережье.

Какой смысл вкладывал Андреев, например, в выражение «под западный полуношник»? Известно, что «полунош­ник» — слово поморское и означает «северо-восточный ветер». Но тогда фраза «под западный полуношник» заставляла теряться в догадках, тем более что рядом с «полуношником» в журнале со­седствовало направление «меж встоком и севером».

В 1953 году вышла в свет книга «Разгадка тайны Земли Андреева». Ее авторы — доктор географических наук Н. Зубов и К- Бадигин — утверждали, что многолетняя тайна наконец разре­шена, и притом разрешена совершенно неожиданно. Андреев, ока­зывается, отправился во время второго своего похода на севе­ро-запад и увидел... остров Новая Сибирь! Открытый, как извест­но, только в 1806 году.

Сенсационная версия двух ученых вызвала оживленную поле­мику среди исследователей'. Одни из них считали, что столь странный маршрут Андреева обосновывался хотя и остроумными, но не вполне убедительными положениями, что «влево» и «впра­во» в журнале сержанта всегда означало «к западу», «полунош­ник» — направление на северо-запад, а выражение «смотря по сонцу и держась правой руки на полдень бежали» — юго-восточ­ное направление. Другие полагали, что Андрееву вряд ли удалось бы заметить за 90 верст Новую Сибирь, высота которой не превы­

шает 50 метров. Остались непонятными и причины, побудившие Андреева отправиться к Новой Сибири е самого... восточного из Медвежьих островов.

Доктор Леонид Старокадомский, участник экспедиции на ле­докольных пароходах «Вайгач» и «Таймыр» в 1909—1915 годах, был убежден, что Андреев видел остров Врангеля на восемьдесят пять лет ранее английского капитана Келлета8. Конечно, нельзя утверждать, что Андреев заметил остров Врангеля с вершины Четырехстолбового острова. Но он мог знать о его существо­вании.

В прошлом, возможно в XVIIl веке, остров Врангеля был оби­таем. Еще капитан Тимофей Шмалев рассказывал Гавриилу Сарычеву, участнику экспедиции Биллингса (1785—1794), что он слышал «...от чукоч о матерой земле, лежащей к северу, не в дальнем расстоянии от Шалагского Носа, что она обитаема и что шалагские чукчи зимнею порою в одни сутки переезжают туда по льду на оленях». Лейтенанту Врангелю, который путешествовал в этих местах спустя всего шестьдесят лет после сержанта Андрее­ва, чукчи рассказывали о народе онкилонов. Спасаясь от пресле­дования кочевников-оленеводов, те вместе со своим вождем Kpe- хаем удалились в «незнаемую землю, в ясные дни видную с мыса Якан». «Незнаемая земля» — остров Врангеля. Эту же легенду, несомненно, слышали Андреев, Дауркин и Плениснер: на своей карте полковник изобразил землю «Китеген» и заселил ее «хро- хаями» — потомками вождя Крехая.

Остров Врангеля лежит на северо-востоке от острова Четырех­столбового. Определенные места путевого журнала Андреева, не допускающие противоречивых толкований, подтверждают, что шел он именно в этом направлении9. Пройдемся еще раз по его страницам.

Что именно разумел Андреев под «полуношником в леву

16 апреля. «...Β ясны день отправились с пятого острова в мо­ре, усмотри в полуношник в леву руку синь или чернь, и дались прямо на усмотренное место. И в проезде находились день весь и дошед до великих торосов, где и начевали. А расстояние так бу­дет например верст 80...» ку»? Открываем его журнал 1763 года и читаем: «...да на сем же острове всходили на верх оной горы и смотрели во все сторо­ны: в полуденную сторону видеть голоменит камень, который по рассуждению нашему тот ковымский камень, а влево, к восточной стороне, едва чють видеть синь синеет, или назвать какая чернь...» Итак, стоял Андреев лицом на юго-восток, справа от не­го было побережье Сибири, а «в леву руку», то есть в восточно-се­веро-восточном направлении, узрел он ту самую «синь».

17 апреля. «И с того места в ясны день дались в море, которой черни и не видали... И за ненайдением блиско тороса ехали целые сутки. И прибыли... в ранни обед остановились и стали осматри­вать по положению земли и по сонцу: в правую руку к востоку

оказалось черни обширностью немалой, и которую чернь призна­вали от нашей стороны земли, и надобно быть тут Шелагскому мысу или далее ево. И переначевав тут. А разстоянием от первого тороса например как будет сто пятьдесят верст».

В журнале Андреева появляется очень важный ориен­тир — мыс Шелагский. Но на каком расстоянии находились от не­го наши путники после двух с лишним суток пути и могли ли они вообще его заметить? Хорошо известно, что некоторые возвы­шенности на берегу в районе мыса достигают почти километровой высоты. Вот что свидетельствует Врангель, который оказался в этой части Ледовитого океана 22 апреля 1822 года: «...когда ветер несколько рассеял туман, на южной части горизонта ясно очерти­лись черные острые скалы Шелагинского мыса... от нас 87 вер­сты». Значит, Андреев и его товарищи на третьи сутки похода оказались приблизительно в 100 километрах от мыса. Если теперь очертить окружность этим радиусом с центром на мысе Шелаг- ском, то точка ее пересечения с линией, проведенной в восточ­но-северо-восточном направлении от Четырехстолбового остро­ва, как раз укажет положение отряда Андреева в полдень 18 ап­реля — приблизительно 240 километров от Медвежьих островов. И эта цифра хорошо согласуется с расчетами в его дневнике.

Утром 19 апреля отряд Андреева поехал «...повороти влево под самой север, и бежали по морю день весь до самой ночи до половины». Встретил большую полынью — «морская щель нема­лая... через которую едва могли переправитца на двадесятое число».

На следующий день путешественники вновь изменили свой маршрут — отправились «под западный полуношник». За два дня они преодолели еще 140 верст трудного ледового пути. Но в каком направлении отложить на карте это расстояние? Под «полу­ношником», как мы уже выяснили, понимали в те времена севе­ро-восток. А юго-восточное направление поморы называли «обед- ником». Но этого слова Андреев не знал. И придумал свое выра­жение — «под западной полуношник», разумея под этим ветер, дующий не с северо-востока, как у поморов, а с северо-запада. Вот под этот-то ветер, на юго-восток, и отправились Андреев и его спутники.

Весь день 21 апреля Андреев и его спутники едут уже иным пу­тем: «...бежали по морю, повороти в север», и, проехав 50 верст, заночевали. «Встав поутру, и увидели остров весьма немал...» Это и был загадочный, шестой «остров Андреева».

Между островами Врангеля и Четырехстолбовым около 600 километров. В сутки проезжал Андреев в среднем по 80 киломе­тров. Если положить на карту гипотетический маршрут его похо­да, то утром 22 апреля, на шестые сутки пути, он мог оказаться примерно в 170 километрах от северо-западной оконечности острова Врангеля. C такого расстояния увидеть остров вполне возможно, если учесть при этом, что на нем есть вершины высотой

более 1000 метров и в ясные дни его видно с побережья почти за 160 километров. А из истории полярных путешествий известны случаи, когда земли более низменные, чем остров Врангеля, на­блюдались с расстояний куда больших.

Матвей Геденштром, например, во время путешествия в марте 1809 года от устья Индигирки на север увидел знаменитые Дере­вянные горы высотой не более 50 метров на острове Новая Си­бирь за 120 верст. В своей статье «Отрывки о Сибири» он писал, что на Ледовитом океане «весною вообще все предметы чрезвы­чайно далеко видны. Гора Муксуковка, не имеющая еще 500 са­жень отвесной высоты, видна бывает за 250 верст и более...».

Если сравнить позднейшие описания острова Врангеля с «па­раметрами» шестого острова в журнале сержанта, то между ними обнаруживается определенное сходство. Протяженность острова Врангеля с запада на восток около 120 километров. «Для рассмо­трения означенного острова» отряд Андреева направился к его «западной изголовье». Эта запись лишний раз подтверждает, что сержант приближался к острову с северо-запада или юго-запада и поэтому не мог оценить его ширины.

Некоторых исследователей озадачивали скорости передвиже­ния отряда Андреева на собачьих упряжках. Обратный путь к Четырехстолбовому острову занял у него всего трое суток. Но эта цифра не представляется столь уж фантастической, если ее сопо­ставить со скоростью передвижения экспедиций Врангеля и пра­порщиков-геодезистов.

«По старому следу собаки бегут охотнее», — отмечал Вран­гель. Его собаки на участках ровного льда, таща груженые нар­ты, пробегали 80 верст за восемь часов. А однажды трудились тринадцать дней подряд без дневок для отдыха. «Хорошо выдер­жанные собаки, — утверждал Геденштром, — в случае надобно­сти пробегают в сутки 200 верст». Отряд Врангеля в иные дни пе­редвигался по ровным льдам со скоростью до 70 верст в сутки в тех местах, где мог проходить и путь Андреева, и это никого не удивляло.

Не нужно забывать, что сержант не тратил время на астроно­мические и прочие измерения, его группа была очень небольшой, мобильной и не имела иных целей, кроме движения вперед. Кроме того, Андреев и его спутники были местными жителями, в совер­шенстве владели ездой на собаках, в том числе и по морскому льду.

У читателя может вызвать недоумение и странный на первый взгляд зигзагообразный маршрут отряда Андреева. Но опреде­лялся он вовсе не какими-то тайными соображениями, а состояни­ем льдов. Ровный припайный лед по мере удаления от побережья сменялся местами труднопроходимым всторошенным льдом с мно­гочисленными полыньями. C такими ледовыми условиями Андреев столкнулся 19 апреля, когда был вынужден изменить направление своего движения. В аналогичные ситуации попадали позже и эк-

экспедиции Врангеля, Геденштрома, прапорщиков-геодезистов, ко­торым пришлось путешествовать в этих местах.

Остается снять с сержанта последнее обвинение: его частенько упрекали в том, что он завышал пройденные расстояния и вообще был не в ладах с цифрами. Большие ошибки в определении Мед­вежьих островов якобы на его совести. А посему нельзя верить ни единому его слову. Кропотливых измерений Медвежьих островов Андреев не проводил, да и не мог провести, по очень простой при­чине: не было у него необходимых знаний и инструментов, подоб­ных хотя бы простой мерной цепи, которой пользовались три пра­порщика-геодезиста. Поэтому Андреев переписал размеры Мед­вежьих островов в свой журнал из «скаски» Татаринова и Коно­валова, поверив им на слово.

Тайна «земли» Андреева все еще далека от своего окончатель­ного разрешения. Однозначного ответа не дает и новая версия со­бытий похода сержанта в 1764 году. Но гораздо важнее не забы­вать, пожалуй, о самом главном аспекте этой многолетней зага­дочной истории: по следам скромного первопроходца Степана Андреева прошли многие экспедиции, которые помогли нам лучше узнать Арктику.

| >>
Источник: Алексеев Д. А., Новокшонов П. А.. По следам «таинственных путешествий». — M.: Мысль,1988. — 205 [2] с.: ил., карт.. 1988

Еще по теме «И увидели остров весьма немал…»:

  1. ВЫВОДЫ ПО ГЛАВЕ
  2. Исследование способов создания опорных нейтронных полей с различной формой энергетических спектров
  3. 2.3.4 Расчёт спектральных характеристик сцинтилляционных детекторов с полистирольным сцинтиллятором с добавлением в него 10B с фильтрующими покрытиями
  4. КОНСТИТУЦИЯ РЕСПУБЛИКИ БЕЛАРУСЬ 1994 ГОДА,
  5. *В соответствии со статьей 1 Закона Республики Беларусь «О порядке вступления в силу Конституции Республики Беларусь» вступила в силу со дня ее опубликования.
  6. РАЗДЕЛ І ОСНОВЫ КОНСТИТУЦИОННОГО СТРОЯ
  7. Статья 1. Республика Беларусь - унитарное демократическое социальное правовое государство.
  8. Статья 2. Человек, его права, свободы и гарантии их реализации являются высшей ценностью и целью общества и государства.
  9. Статья 3. Единственным источником государственной власти и носителем суверенитета в Республике Беларусь является народ.
  10. Статья 4. Демократия в Республике Беларусь осуществляется на основе многообразия политических институтов, идеологий и мнений.
  11. Статья 5. Политические партии, другие общественные объединения, действуя в рамках Конституции и законов Республики Беларусь, содействуют выявлению и выражению политической воли граждан, участвуют в выборах.
  12. Статья 6. Государственная власть в Республике Беларусь осуществляется на основе разделения ее на законодательную, исполнительную и судебную.
  13. Статья 7. В Республике Беларусь устанавливается принцип верховенства права.
  14. Статья 8. Республика Беларусь признает приоритет общепризнанных принципов международного права и обеспечивает соответствие им законодательства.
  15. Статья 9. Территория Республики Беларусь является естественным условием существования и пространственным пределом самоопределения народа, основой его благосостояния и суверенитета Республики Беларусь.
  16. Статья 10. Гражданину Республики Беларусь гарантируется защита и покровительство государства как на территории Беларуси, так и за ее пределами.
  17. Статья 11. Иностранные граждане и лица без гражданства на территории Беларуси пользуются правами и свободами и исполняют обязанности наравне с гражданами Республики Беларусь,
  18. Статья 12. Республика Беларусь может предоставлять право убежища лицам, преследуемым в других государствах
  19. Статья 13. Собственность может быть государственной и частной.