<<
>>

Поворотный пункт: открытия в Океании после Кука

Чарлз Кларк, ставший теперь во главе экспедиции, после долгих и трудных переговоров с островитянами добился выдачи остан­ков Кука и 21 февраля 1779 года похоронил его тело в волнах бухты Кеалакекуа.

Затем он вновь попытался проникнуть на Крайний Север, но не смог преодолеть Северо-Западный проход. Это удалось осуществить только спустя сто двадцать шесть лет Руалю Амундсену на маленьком корабле, да и то после трех зи­мовок во льдах. Тридцативосьмилетний Кларк, уже давно стра­давший туберкулезом, умер на обратном пути из Арктики. Его похоронили на Камчатке, где Лаперуз, Крузенштерн и многие, многие другие впоследствии склоняли головы над его могилой. Командование плаванием перешло к Джону Гору, и он завершил его в октябре 1780 года в устье Темзы.

Если не считать отдельных неразгаданных географических за­гадок и неточностей в описании Микронезии, Соломоновых и Маркизских островов, архипелагов Фиджи и Тонга, а также не­которых разрозненных маленьких островных групп, то Джеймс Кук, по его собственному выражению, оставил в южной части Тихого океана «очень мало неизведанного». Его карты Тихого океана в основном совпадают с современными, хотя в деталях они были еще не очень совершенными, поскольку в Южном мо­ре Кук мог только в редких случаях работать на «ньюфаунд­лендском уровне». Но главное-была развеяна легенда о Южной Земле, побудительная причина почти всех плаваний в Маг del Sur. Третья экспедиция Кука ознаменовала собой рубеж во взглядах на «горизонты Южного моря», бытовавших до сих пор. Мореплаватели последующих десятилетий, отправляясь в иссле­довательские плавания, рассматривали Океанию в основном лишь как промежуточный трамплин на пути к торговым цент­рам Восточной Азии, приносящим громадные барыши, к северо- западным берегам Америки, богатым пушным зверем, или к все еще не разведанному континенту Новая Голландия, лишь в 1814 году получившему название Австралия.

Такой поворот ни в коей

мере не был обусловлен взглядами, основывавшимися на сообра­жениях чисто географических. В значительной степени ему спо­собствовали две революции: «индустриальная» в Англии и бур­жуазная во Франции. Научные интересы, и раньше никогда не существовавшие «сами по себе», теперь заметно отошли на зад­ний план, уступив место систематическим поискам сырья, това­ров для продажи и рынков сбыта. Началась борьба за господ­ство в открытых землях, достигшая кульминации в грядущем XIX веке. Это было неизбежно и не явилось неожиданностью. Уже судовой хронист Бугенвиля де Сент-Жермен писал во время поисков Земли Святого Духа Кироса: «Земля, которую мы здесь искали,-это Земля Святого Духа. Миссия наша состояла не в чем ином, как в поисках и доставке муската и корицы». Да и Кук руководствовался отнюдь не только присущим ему здравым смыслом, когда искал в речном песке минералы и высказывал суждения о том, как можно использовать сосно­вые леса Новой Зеландии или песчаники Нового Южного Уэльса.

Последующие тихоокеанские плавания осуществлялись нация­ми, чьи государства имели развитую экономику,-британцами и французами. Правда, испанцы не так-то легко отступились от областей, на которые распространялось их владычество. Особен­но упорствовал Карл III, то и дело предпринимавший попытки преобразовать и укрепить испанскую колониальную систему. Но у Испании был чересчур низкий экономический потенциал, и вскоре британское соперничество и войны с Францией в Юж­ной Америке поглотили ее силы полностью.

В 1770 году испанец Фелипе Гонсалес бросил якорь у острова Пасхи; в 1772, 1774 и 1775 годах испанские экспедиции под ко­мандованием капитанов Доминго де Боенечеа и Гаэтано де Лан- гары появились у Таити. Но им не суждено было добиться про­должительного успеха. Предприятие Лангары окончилось ухо­дом испанцев из Центральной Полинезии. Попытка обращения населения Таити в христианство оставленными здесь в 1774 году двумя францисканскими миссионерами потерпела провал.

До 1781 года испанцы плавали у берегов Новой Гвинеи, в Микроне­зии, на западе и северо-западе Полинезии, а затем, в 1789-1794 годах, настал черед научной экспедиции под руководством итальянца Алессандро Маласпины. Этой экспедиции суждено бы­ло стать не поворотным пунктом, а финалом. Научные резуль­таты плавания Маласпины, проложившего курс, помимо всего прочего, через Гуам, Новую Зеландию и острова Тонга, исчезли в испанских архивах и даже много лет спустя не были преданы широкой гласности, хотя они вряд ли были менее значительны, чем итоги плавания Бугенвиля и Кука. Эра иберийских изыска­ний в Тихом океане кончилась навсегда: в 1790 году Англия вы­нудила испанское правительство подписать договор, согласно ко­торому Испания окончательно отказывалась от притязаний на господство в дальневосточных водах.

Куда более деятельными оказались французы. После плава­ний Бугенвиля, Сюрвиля (1769-1770), Марион-Дюфрена и Дю- клесмера (1771-1772), во время которых последователи Бугенвиля

Столкновение членов экипажей кораблей Лаперуза с жителями Самоа. Рисунок XVIII века

не избежали печального опыта англичан в столкновениях с воин­ственными маори (Сюрвиль в ответ на кражи предпринял во­енный карательный поход, Марион-Дюфрена и шестнадцать его спутников маори убили), 1 августа 1785 года в Бресте началось одно из самых примечательных плаваний в Тихий океан. Начало этого плавания было связано с большими надеждами, ибо после того, как моряки под знаменами с лилиями дали отпор британ­скому льву во время Североамериканской войны за независи­мость, в Париже решили свести на нет все те преимущества, ко­торые обеспечили британцам тихоокеанские плавания Кука. Не менее двух лет велась тщательная подготовка к плаванию. К ней были привлечены выдающиеся ученые, и даже Людовик XVI, го­ворят, так увлекся этим делом, что оставил лично за собой раз­работку общего замысла экспедиции и право отдавать приказы по ходу подготовки к ней.

Портрет того времени донес до нас образ командира, которому было поручено нанести на карту бе­рега Тихого океана и найти Северо-Западный проход. Это был Жан Франсуа де Гало, капитан де Лаперуз, умный, образо­ванный человек. Ему в то время было уже за сорок. На портрете Лаперуз изображен в праздничном камзоле розового цвета с зо­лотыми обшлагами; камзол украшают сверкающие ордена. Ря­дом с ним де Лангль в не менее впечатляющем облачении; он, как и Лаперуз, воевал на море против британцев. Оба окружены подобострастными офицерами, вокруг морские карты, глобусы, великолепный дворцовый интерьер. Тому, кто хочет отыскать на картине знамение времени, бросится в глаза занавешенное ок-

но-все, что внутри, скоро исчезнет: и придворное великолепие и люди, склонившиеся над картами.

« Астролябия» Дюмон-Дюрвиля у берегов Тонгатапу. Литография того времени

Лаперуз покинул Брест на «Буссоли», его соратник командо­вал «Астролябией». Погода благоприятствовала плаванию. Оба корабля обогнули мыс Горн, проследовали вдоль западного по­бережья Южной Америки до тридцать пятого градуса южной широты, а затем повернули к острову Пасхи и Гавайям. Там они задержались на короткое время, поскольку, как уже упоминалось, Океания была теперь лишь местом остановки, а не целью плава­ний. Лаперуз обследовал западное побережье Северной Америки и побережье Азии от Филиппин до Камчатки, и только в декабре 1787 года корабли бросили якоря у берегов архипелага Самоа. Лаперуз открыл самый крупный остров архипелага-Савайи, а заодно и горькую истину о «тихоокеанском рае»: «Мы вообра­жали себе, что в таком великолепном месте должно царить счастье, ничем не омрачаемое. Эти островитяне, повторяли мы снова и снова, без сомнения, самые счастливые жители Земли; в окружении жен и детей проводят они в безмятежном покое свои радостные тихие дни. У них нет иных забот, кроме как раз­водить птицу и, подобно первому человеку, не прилагая труда, срывать фрукты, растущие над их головами».

Как трогательно это звучит! Однако: «Мы ошибались. Это прекрасное место не было безгрешным садом невинности». Напротив, именно здесь разыгралась еще одна трагедия этого плавания. На Аляске во время прилива в «гавани Французов» у подножия горы Св. Ильи утонули двадцать один человек, теперь, под градом камней и ко-

пий островитян, экспедиция потеряла тридцать два человека, сре­ди них был и де Лангль. Вскоре после этого «Буссоль» и «Астро­лябия» появились в заливе Порт-Джексон, у нынешнего Сиднея. Экспедиция пробыла там до февраля 1788 года, а затем, как со­общил Лаперуз королю, намеревалась посетить острова Обще­ства, исследовать южную часть Новой Каледонии, острова Сан­та-Крус, Соломоновы острова, Новую Гвинею и север Австра­лии. Это было последнее известие от капитана.

Даже в бурные годы революции Франция не забывала своих пропавших без вести граждан. В 1791 году Национальное собра­ние приняло решение послать в Океанию Раймона-Жозефа Ан­туана де Брюни Д’Антркасто с целью выяснить, что сталось с экспедицией Лаперуза. Это ему не удалось, но до своей смерти в 1793 году Д’Антркасто сумел существенно пополнить географи­ческие и этнографические знания о Тонга, Новой Каледонии, Со­ломоновых островах и западной части Новой Гвинеи, а также об островах, лежащих вблизи ее побережья. Кроме того, он обнару­жил множество островов в архипелаге Кермадек, к западу и к се­веру от Новой Каледонии и в районе архипелага Луизиада, от­крытого Бугенвилем.

Перед тем как Д’Антркасто попал на Соломоновы острова, он был очень близок к решению загадки исчезновения экспедиции Лаперуза. Только в 1826 году английский капитан Питер Диллон нашел на острове Ваникоро (острова Санта-Крус) свидетельства того, что «Буссоль» и «Астролябия» потерпели крушение именно там. В феврале 1828 года французский морской офицер и иссле­дователь Тихого океана Дюмон-Дюрвиль подтвердил предполо­жения Диллона. Островитяне привели его к мелководью у ри­фов, поясом окружающих остров, где, покрытые коркой корал­ловых нагромождений, лежали якоря, пушки и остатки металли­ческой обшивки.

(Лишь в 1964 году французская экспедиция подняла то, что осталось от «Буссоли». Очевидно, ночью оба ко­рабля наскочили на рифы, экипаж одного из них, должно быть, сразу утонул, члены экипажа другого могли, по крайней мере не­которые, спастись на острове и жить там до конца дней своих, кроме тех, кто пытался построить самодельные лодки и на них выбраться с острова.)

Нужно заметить, что только что упомянутый Жюль Себасть­ян Сезар Дюмон-Дюрвиль принадлежит к самым удачливым и значительным тихоокеанским мореплавателям после Джеймса Кука, ибо и под трехцветным флагом французы решительно про­никали в океанийский островной мир. Уже в 1800 году Наполеон I дал Никола Болену задание, хотя по существу и не относящееся к Океании, но касающееся Австралии, где британцы в 1780 году основали колонию ссыльных каторжников, создав тем самым предпосылки для дальнейшего открытия, исследования и эконо­мического освоения континента. Но наш интерес обращен к Океании. В 1817 году туда отправился бывший спутник Бодена Луи Клод де Фрейсине, посетивший Гавайи, Самоа, Тонга и Ма-. рианские острова и широко прославившийся благодаря со­бранным там богатым этнографическим коллекциям. За ним в 1823-1824 годах последовал Луи Исидор Дюперре и, наконец,

Дюмон-Дюрвиль. Они нанесли на карту островные группы от Туамоту до Новой Гвинеи. В 1826-1829 годах Дюрвиль возгла­вил экспедицию, окончательно развеявшую последние сомнения относительно судьбы Лаперуза, но сейчас его необходимо упомя­нуть в связи с открытием и исследованием островных групп Ми­кронезии, на которые до сих пор не обращалось достаточного внимания. Еще раз, в 1837-1840 годах, Дюмон-Дюрвиль пересек Тихий океан во время плавания, связанного, как и плавание Бел­линсгаузена, о котором речь впереди, с исследованием полярных областей южного полушария. Тогда он особенно тщательно ис­следовал Туамоту, Маркизские и Соломоновы острова, Фиджи, а также Новую Зеландию и Новую Гвинею. Все, что произошло после плавания Дюмон-Дюрвиля, относится уже к французской колониальной эре в Океании: в 1838 и 1842 годах адмирал Абель Дюпти-Туар заключил на Таити, Маркизских островах и на Туа­моту договоры об их «охране».

Поскольку именно Таити всегда воспринимался как символ понятия «мир Южного моря», необходимо вкратце пояснить, что же там происходило. Вообще говоря, остров относился к британ­ской сфере влияния, но вся его история была связана лишь с не­многими визитами англичан. Деятельный вождь Ту, привле­ченный к сотрудничеству еще Куком, вновь извлек выгоду из посещений европейцев: когда в 1789 году вспыхнул знаменитый мятеж на «Баунти», он раздобыл себе огнестрельное оружие и с его помощью подавил своих противников. Ту основал импе­рию, встав во главе ее под именем Помаре I. Империю посеща­ли поначалу только посланцы из Британии: в 1791 году туда прибыла отправленная на поиски мятежников «Пандора» и Джордж Ванкувер, бывший участник плавания Кука, ставший теперь самостоятельным исследователем; в 1797 году появилась группа проповедников из Лондонского миссионерского обще­ства, которые на Таити, как, впрочем, и во всей Океании, взяли на себя роль, не всегда посильную. Вслед за ними в 1830 году прибыли католические священники из Франции. Таитяне, нахо­дившиеся благодаря англичанам под влиянием протестантства, встретили их не только без всякого энтузиазма, но даже прогна­ли прочь. Этот случай побудил французского адмирала Дюпти- Туара, следовавшего на корабле «Венера» через Океанию, до­биться от королевы Помаре IV под страхом обстрела острова «охранной грамоты» для своих соотечественников и их миссии. В 1842 году Дюпти-Туар возвратился на Таити с требованиями, куда более существенными. Ему удалось «разъяснить» таитян­ским вельможам (королева при этом не присутствовала), какие блага обретет их народ, если будет жить под французским про­текторатом. Несмотря на сугубо отрицательное отношение к этому королевы, договоренность осталась в силе, ибо через год адмирал вновь пожаловал на остров, но на сей раз с тремя пре­красно вооруженными кораблями, дабы сообщить тем, кто отдал себя под его защиту, что отныне они являются подданными ко­роля Франции.

А сейчас самое время рассказать о дальнейших открытиях британцев в Океании. Между 1788 и 1791 годами они обнаружи-

У берегов архипелага Фиджи. Литография XIX века

ли много мелких островов и архипелагов-в основном во время плаваний из Европы в свою австралийскую колонию или во вла­дения и торговые центры в Азии. Так, например, капитаны Мар­шалл, Гилберт, Сейвер и Шортленд открыли множество остро­вов в Микронезии, а также в районе архипелагов Кермадек, Луизиада, южных островов Кука и Соломоновых. А у кого не вызывало сочувствие вынужденное плавание, совершенное в 1787 году капитаном Уильямом Блаем! Когда-то он служил штурма­ном на корабле Кука, а теперь в чине лейтенанта командовал во­енным судном, посланным в 1787 году на Таити, чтобы взять са­женцы хлебного дерева и доставить их в британские владения в Вест-Индии. Вряд ли Блай на самом деле был так невероятно деспотичен и жесток, как об этом рассказывается в многочис­ленных книгах и изображается в художественных фильмах. Но здесь в первую очередь следует обратить внимание на его нави­гаторские способности, а они, несомненно, были выдающимися. В апреле 1789 года его и восемнадцать преданных ему людей взбунтовавшаяся команда посадила в лодку, едва ли превышав­шую в длину семь метров, и бросила на произвол океана. После того как враждебно настроенные жители острова Тофуа из группы островов Тонга нг дали им высадиться на берег, а одно­го из посланных туда людей забросали камнями, Блай принял решение плыть к острову Тимор, находящемуся на расстоянии три тысячи шестьсот морских миль (шесть тысяч семьсот кило­метров) от Тофуа. Сорок один день длилось это необычное пла­вание, во время которого Блай открыл семь островов в архипе­лаге Фиджи и четыре в группе островов Банкса. Жертвой перенесенных во время плавания лишений, уже по достижении

цели, стал Дэвид Нельсон, тот самый Нельсон, который на «Ди­скавери» принимал участие в последнем плавании Кука.

Спустя два года в водах Тихого океана появился корабль «Пандора» под командованием капитана Эдвардса. Название ко­рабля должно было показаться весьма символичным тем четыр­надцати мятежникам, которые были так неосторожны и не бежа­ли с Флетчером Крисченом на далекий остров Питкэрн, ибо Эдвардс всех их на Таити арестовал[XCIV]. Значительно более важным для истории открытия Океании было то, что во время плавания «Пандоры» были найдены острова в группе Токелау и Хорн, не посещавшиеся европейцами со времен плаваний голландцев. Впрочем, в том же году (1791) американцу Джозефу Ингрэхему было суждено открыть те из Маркизских островов, которые не увидел ни Менданья, ни Кук: Уапоу, Уа-Ука, Нуку-Хива, Моту-Оа и маленькую островную группу Эиао. В 1792 году в Тихий океан вновь возвратился Уильям Блай и исследовал архипелаг Фиджи более подробно, чем он имел возможность сделать это во время своего плавания в лодке без морских карт и необходимых нави­гационных инструментов. То, что начал в 1643 году Тасман, те­перь пришло к определенному завершению.

И XIX столетие в истории открытия Океании отмечено име­нами удачливых английских мореплавателей: 1826 год-Фреде­рик Уильям Бичи исследовал Туамоту и Гавайские острова, 1835 год-Роберт Фицрой, в плавании которого принимал участие знаменитый Чарлз Дарвин, написавший после проведенных на Туамоту изысканий научный труд о строении и распределении коралловых рифов. Заслуги отдельных мореплавателей после­дующего периода нелегко оценить должным образом. Плавание Фицроя было, пожалуй, последней британской экспедицией, кото­рую можно отнести к эре «великих кругосветных плаваний». Те­перь исследователи в широком смысле этого слова уступили ме­сто группам ученых-специалистов, имевших особые полномочия и задания наравне с морскими офицерами. Этот процесс особен­но впечатляюще проявился во время английской экспедиции «Челленджера», посетившей в 1875 году многие острова Тихого океана.

По-прежнему хватало неизведанных островов и смелых пер­вооткрывателей, но времена самых поразительных плаваний, в прямом смысле слова «шагов в неизвестное», миновали. При­близительно с 1790 года в Океании началась эпоха, которую в литературе часто называют «периодом индивидуальных иссле­дований». Картографирование береговых линий становилось все более совершенным, началась разведка земельных пространств, лежащих в глубине островов, специалисты различных научных дисциплин занялись изучением выбранных ими объектов и при­годных для жизни земель. Но и это время было не менее привле­кательным, чем то, когда можно было открывать целые архипе­лаги, когда еще можно было надеяться, что однажды на горизонте Южного моря вдруг возникнет легендарная Terra

Иван Федорович Крузенштерн. Гравюра того времени

australis. Флора, фауна и геологическое строение многочисленных островных групп были еще мало изучены, историко-культурная и этническая связь их жителей с жителями Юго-Восточной Азии была отмечена, пожалуй, только у полинезийцев, однако и их образ жизни, социально-экономическая структура полинезийско­го общества таили еще много загадок. Разгадать все это-что может быть заманчивее, особенно для мореплавателей страны, чьи представители к началу XIX века только-только проникли в Океанию,-для России!

Под влиянием собственного экономического развития, рево­люции во Франции и захватнической колониальной экспансии Великобритании в тогдашней России активизировались силы, определившие, между прочим, и жизненный путь человека, ко­торый будет упомянут здесь первым: Ивана Федоровича Кру­зенштерна. Он родился в 1770 году в Эстонии, стал морским офицером и служил с 1793 по 1799 год в британском военном флоте. Именно тогда, как писал он позже, «мое внимание при­влекло значение английской ост-индской и китайской торговли. И мне показалось весьма вероятным, что Россия может принять участие в морской торговле с Китаем и Индией». За этими скромными словами крылись весьма энергичные устремления. Крузенштерн осторожно выяснял условия в индийских и восточ­ноазиатских гаванях, составлял квалифицированные, подкре­пленные убедительными доводами записки. Пребывание в Кан­тоне привлекло его внимание к торговле пушниной в северной

части Тихого океана. Она показалась ему особенно выгодной в связи с тем, что русские торговцы этим товаром в 1780 году уже добрались до Юкона, а еще через четыре года купец Григо­рий Иванович Шелихов основал на острове> Кадьяк, лежащем у побережья Аляски, первое постоянное поселение. Опорный пункт Шелихова создал предпосылки для исследования Аляски русскими, а его торговое товарищество стало основой Россий­ско-Американской компании, возникшей в 1799 году. Правда, шкуры морских выдр и лисьи меха редко попадали отсюда в Пе­тербург, торговля ими оставалась в значительной степени в ру­ках английских и французских купцов-мореплавателей. Ведь путь через Сибирь был тяжел и дорог: только для доставки вещей, не­обходимых поселенцам, там приходилось постоянно держать четыре тысячи лошадей. И Крузенштерн все время сожалел о не­достатке на севере Тихого океана баз, кораблей, опытных ко­манд, способных связать эти пространства с русскими балтий­скими гаванями. Несмотря на то что его усилия при дворе поддерживали лица, заинтересованные в торговле пушниной, они оставались тщетными, пока у власти стоял Павел I. Все измени­лось в результате дворцового переворота, когда после убийства Павла I воцарился его сын Александр (1801-1825). Решающий вес приобрели представители русского дворянства, люди активно и широко мыслящие и действующие, стала рушиться тормозя­щая развитие система родственных связей, среди прочих причин повинная в определенном застое в морском деле. «Ни Кук, ни Бугенвиль, ни Нельсон никогда бы не стали для своей отчизны тем, что они есть, если бы в расчет принималось только их про­исхождение», - писал Крузенштерн. Теперь Александр поручил ему задание, о котором он мог только мечтать: первое русское кругосветное плавание.

Но приказ нового царя застал Крузенштерна врасплох: ни он, ни русский флот не были готовы для такого предприятия. К счастью, нашелся не менее талантливый партнер, Юрий Федо­рович Лисянский, как и Крузенштерн прослуживший несколько лет в британском флоте. Лисянский первоочередное внимание уделил поискам подходящих судов, искал их сначала в Гамбурге, потом в Лондоне и, наконец, в феврале 1803 года сообщил Кру­зенштерну, что получил два корабля водоизмещением четыреста пятьдесят и триста семьдесят тонн. Их назвали «Надежда» и «Нева». Судовые команды составили соответственно восемьде­сят пять и пятьдесят четыре человека, среди них были будущие кругосветные мореплаватели Беллинсгаузен и Коцебу и крупные ученые Лангсдорф, Тилезиус и Хорнер. При подготовке к выходу в море не обошлось без недоразумений: царь запретил Россий­ско-Американской компании отправку с этими кораблями това­ров на Дальний Восток, да и сами задачи плавания тем време­нем расширились. Так, на «Надежде» расположилась посольская миссия, которая должна была доставить на родину группу япон­цев, попавших на русские берега, и завязать с Японией торговые отношения. Не вся провизия была поставлена качественной, а за­тем правильно загружалась, поэтому пришлось выбросить почти треть испортившейся квашеной капусты, взятой на борт по при-

Сценка на острове меру англичан, и большую часть корабельных сухарей. Посоль- нуку-хива. гравюраство заняло так много места, что пришлось отказаться от худож- к запискам тг

КрузенштернаНИКа ИНЄКОТОрЬІХ ДРУГИХ СПУТНИКОВ, ХОТЯ КруЗЄНШТЄрН ЯВНО о своем плаванииХОТЄЛ, Чтобы ОНИ ОСТаЛИСЬ. Тем НЄ МЄНЄЄ ОН ПрЄОДОЛЄЛ ВСЄ ТРУД­НОСТИ и за организационной суматохой не забыл позаботиться о том, чтобы на борт были взяты самые современные инстру­менты, справочники и таблицы по навигации, астрономии, метео­рологии, гидрографии и навигационной географии, чтобы ма­тросские койки были удобными, а мясные припасы тщательно и профессионально засоленными. Кстати, это была первая пища на борту, засоленная русской солью.

Великое плавание Крузенштерна, Лисянского и их товарищей началось 7 августа 1803 года, когда «Надежда» и «Нева» покину­ли гавань Кронштадта. В феврале 1804 года они обогнули мыс Горн, а в мае бросили якорь у острова Нуку-Хива из группы Маркизских островов-первой своей цели в Океании. После деся­тидневного пребывания на этом архипелаге экспедиция поверну­ла к Гавайям, но пробыла там совсем недолго, поскольку на­дежды на приобретение большого количества провианта не оправдались. Оттуда Крузенштерн поплыл на Камчатку, Япон­ские острова и Сахалин, Лисянский же-сначала в бухту Кеалаке­куа, а затем занялся изучением западного побережья Северной Америки. Корабли встретились вновь только у берегов Китая. Капитаны кораблей и сопровождавшие их ученые могли по окончании плавания, 5 августа 1806 года, через три года после его начала, похвастаться не только выдающимися научными

и практическими достижениями, но и тем, что заложили основу длительных торговых связей России с Аляской и Китаем. А сам Крузенштерн, как и Кук, всегда заботившийся о благополучии простых матросов, имел все основания для особой гордости: никто на «Надежде» не стал жертвой цинги, в течение трех лет он не потерял ни одного члена экипажа1.

Еще одна нация открыла для себя тихоокеанские дали, все больше и больше русских кораблей бороздили просторы Южно­го моря. Такие мореплаватели, как Коцебу, Головнин, Беллинс­гаузен, Лазарев (только двое последних открыли в июле 1820 го­да тринадцать островов в архипелаге Туамоту) и Литке, навеки связали свои имена с историей открытия Океании. Правда, для хода океанийской истории русское присутствие оказалось лишь эпизодом[95][96]. После безуспешной попытки завладеть господствую­щим положением на Гавайских островах посланцы царя всецело устремили свои политические интересы на северную часть Тихо­го океана.

Однако еще до появления трехцветного французского флага и царского орла над Тихим океаном поднялся еще один флаг: Соединенных Штатов Америки. Уже в 1784 году, через год после того, как Великобритания признала независимость своей бывшей колонии, первый американский корабль отплыл из Нью-Йорка вокруг мыса Горн в Южный Китай. Эпизодическое присутствие в Океании американских парусников, плывших в Восточную Азию и запасавшихся на океанийских островах водой и провиан­том, вскоре сменилось долговременным и запланированным пре­быванием. Появилось множество американских китобойных су­дов, начавших около 1800 года разведку условий лова в Тихом океане. Они стали частыми гостями на Маркизских островах, островах Общества, Фиджи, Тонга и на Новой Зеландии. В пе­риод между 1840 и 1860 годами в Тихом океане под звездно-по­лосатым флагом плавали семьсот китобойцев с командами об­щей численностью до восемнадцати тысяч человек и ежегодно доставляли в свои гавани китобойной продукции в среднем на семь миллионов долларов. Были и такие, с позволения сказать, купцы, которые вели торговлю, сообразуясь лишь с собственной выгодой. За сандаловое дерево и жемчуг, трепангов и перламутр, позже за копру они отдавали мишуру, алкогольные напитки, из-

Мллкс на пике

Обсерватори. Рисунок

того времени

делия из металла и оружие. Этот обмен нередко приводил к то­му, что на островах рушились устоявшаяся веками структура торговли и исконные народные обычаи. Говоря поэтическим языком, действия тех купцов были сродни действиям змия, ро­ковым образом соблазнившего Адама и Еву попробовать ябло­ко. Правильно ли это сравнение, мы еще убедимся.

Но американский вклад в исследование Океании не ограничи­вался действиями «змиев-искусителей». В 1838 году Соединенные Штаты оснастили экспедицию из шести кораблей под командо­ванием морского офицера Чарлза Уилкса. Его плавание, длив­шееся четыре года, имело целью получить исчерпывающие сведе­ния о местах обитания и образе жизни тихоокеанских китов. В плавании принимали участие также филолог, ботаник и геолог.

Эта экспедиция прояснила многое до тех пор неизвестное в океа­нийском островном мире. И хотя, быть может, в этом есть из­вестная доля преувеличения, но Чарлза Уилкса часто называли «американским Куком». Он был талантливым, увлеченным кар­тографом; его не страшили ни продолжительность плавания, ни лишения; он измерял высоту водопадов на Самоа и совершил восхождение на пик Обсерватори на острове Ваиалаилаитаке из архипелага Фиджи (после того как в том же году-1840-открыл часть антарктического материка, носящую сегодня его имя). Осо­бенно значительными были его исследования на островах Фид­жи, Самоа, Тонга, Гавайских и Гилберта. Его пятитомное описа­ние плавания, вышедшее в свет в 1845 году в Филадельфии, относится к одному из самых поучительных литературных свиде­тельств о Южном море.

И наконец, нужно рассказать о том, как достигли Тихого океана немецкие мореплаватели, облеченные официальными пол­номочиями. В 1828 году прусским обществом морской торговли в Тихий океан были отправлены корабли «Ментор» и «Принцес­са Луиза», чтобы проложить будущие торговые пути. С 1837 го­да начали вести китобойный промысел в Тихом океане сначала бременские, а затем гамбургские общества. Когда в шестиде­сятых годах прошлого столетия этот промысел перестал быть рентабельным, немецкие торговые предприниматели вспомнили более ранние сведения о тех областях мира. В числе первых ока­залась гамбургская фирма «Годфрой», к 1870 году имевшая уже почти сорок пять опорных пунктов в Меланезии, Микронезии и Полинезии. Доходная деятельность этого торгового дома, вы­манивавшего жемчуг, перламутр, черепаший панцирь, трепангов и кокосовые орехи в обмен на поношенную форму прусских пе­хотинцев, зеркала, губные гармошки, а также на металлические изделия и предметы обихода, интересует нас мало. Значительно любопытнее усилия фирмы по сбору и вывозу из Океании пред­метов природоведческого и этнографического характера. Со­зданный фирмой в 1861 году музей* и выпускавшийся им с 1871 по 1879 год журнал послужили (наряду с публикациями Форсте­ров, Лангсдорфа и Шамиссо[97][98], принимавшего участие в 1815-1818 годах в русском кругосветном плавании под командованием От­то Евстафьевича Коцебу, а также работами Хохштеттера) теми импульсами, которые обратили интерес немецких ученых к ти­хоокеанскому островному миру. (Хохштеттер плавал в 1858-1859 годах с австрийской экспедицией на корабле «Новара» в восточ­ной части Океании, а затем в течение девяти месяцев проводил геологические изыскания на Новой Зеландии.) Дальнейший вклад в исследование Тихого океана, особенно в области океанографии, внесла в 1875-1876 годах экспедиция на «Газелле» под руковод­ством фон Шлейница. Ее участники изучали также ландшафт, на­

селение, животным и растительный мир архипелага Бисмарка, Соломоновых островов, Самоа и Фиджи.

В нашу задачу не входит давать широкий обзор того периода исследования Океании, который наступил вслед за ее открытием и продолжается до сих пор. Таким образом, рассказ об открытии и освоении островов Южного моря европейскими и североамери­канскими мореплавателями на этом должен быть окончен. Мы проследили дела и судьбы смелых людей, отправлявшихся в не­известность, чтобы найти западный морской путь к «Островам пряностей» или Южному континенту, чтобы узнать, как обстоят дела на «обратной стороне Земли» и как там живется людям. Все они были детьми своего века. Одни выступали в качестве мис­сионеров христианского святого учения, другие способствовали колониальному проникновению в Океанию своих государств. Ре­зультаты их деятельности были так же противоречивы, как и по­будительные причины их плаваний.

<< | >>
Источник: Ланге Пауль Вернер. Горизонты Южного моря: История морских от­крытий в Океании: Пер. с нем./Науч. консульт. П. И. Пучков, А.Б. Снисаренко; Послесл. В. И. Вой­това-М.: Прогресс,1987.-228 с.: ил.. 1987

Еще по теме Поворотный пункт: открытия в Океании после Кука:

  1. Ланге Пауль Вернер. Горизонты Южного моря: История морских от­крытий в Океании: Пер. с нем./Науч. консульт. П. И. Пучков, А.Б. Снисаренко; Послесл. В. И. Вой­това-М.: Прогресс,1987.-228 с.: ил., 1987
  2. Статья 83. Президент вступает в должность после принесения Присяги следующего содержания:
  3. Рамиз Дениз. Христофор Колумб, Насирэддин Туси и подлинная история открытия Америки. ММ-С.2014. 289 стр., 2014
  4. Статья 114. Разбирательство дел во всех судах открытое.
  5. Статья 139. Закон об изменении и дополнении Конституции может быть принят после двух обсуждений и одобрений Парламентом с промежутком не менее трех месяцев.
  6. Статья 103. Заседания палат являются открытыми. Палаты, если этого требуют интересы государства, могут принять решение о проведении закрытого заседания большинством голосов от их полного состава.
  7. Статья 65. Выборы являются свободными: избиратель лично решает, участвовать ли ему в выборах и за кого голосовать.
  8. Голик Андрей Александрович. Государственная политика России в отношении дальневосточного казачества в 1851-1917 гг. Диссертация( Ленинградский государственный университет имени А.С. Пушкина ), 2015
  9. Статья 143. В месячный срок со дня вступления в силу настоящей Конституции Верховный Совет Республики Беларусь и Президент Республики Беларусь формируют
  10. Статья 104. Решения Палаты представителей принимаются в форме законов и постановлений.
  11. Статья 81. Президент избирается на пять лет непосредственно народом Республики Беларусь на основе всеобщего, свободного, равного и прямого избирательного права при тайном голосовании.
  12. Статья 93. Срок полномочий Парламента - четыре года. Полномочия Парламента могут быть продлены на основании закона только в случае войны.
  13. Статья 94. Полномочия Палаты представителей могут быть досрочно прекращены при отказе в доверии Правительству, выражении вотума недоверия Правительству либо двукратном отказе в даче согласия на назначение Премьер-министра.