По итогам проведенного нами исследования удалось установить следующее: 1.Во-первых, природа субъекта информационного общества может и должна быть охарактеризована с точки зрения именно неклассической традиции философии. Имея в виду два вектора ее развития, именно — критический и практический, мы обнаруживаем прямую преемственность ее генезиса и становления в противоречии с генезисом и становлением субъекта классической философии. Так, если на протяжении всей истории философствования от милетской и элеатской школ до произведений немецкой классики проблема субъекта носила, скорее, онтологический или гносеологический характер, то неклассическая философия в своем развитии предлагает нам антропологическую проблематизацию субъекта современности. Однако, нельзя забывать и о глубокой связи классического и неклассического путей в истории философии. Многие антропологические аспекты субъективности были осмыслены или по крайней мере обозначены уже представителями раннего Нового времени. Так, например, Картезий, Фр. Бэкон, И. Кант исследуют человека с точки зрения способности рационального познания и, как следствие рационального поведения. Такие философы, как Н. Маккиавелли ставят вопрос о социально-политическом измерении человека, раскрывающем его характеристические особенности, отличающие его от других вещей в мире. Наконец, многие представители мысли Возрождения, М. Монтень и иные авторы рассматривают человека в этикоэстетическом ключе, что позволило М. Фуко допустить возможность реконструкции «этики и эстетики себя», как бы возвращающие нас в лоно классической античной и эллинистической традиции313. Тем не менее, эти интуиции, артикулированные впервые в контексте классического философствования, получили свое развитие и констеллировались уже в неклассичесий период, тем самым обозначив дискурс субъектности информационного общества. Важно отметить, что два основных вектора, в соответствии с которыми развивается неклассическая философия, отражают переход от теоретического способа философствования к критическому и практическому. Оба они получают свое методологическое основание главным образом в работах авторов постструктуралистского и постмарксиского направлений. 2. Во-вторых, генезис и становление природы субъекта информационного общества наиболее адекватным образом можно проследить, применяя археологический метод, как его обосновывает в ходе своих работ М. Фуко. Несмотря на, с одной стороны, достаточно критическое отношение исследователей творчества французского мыслителя к этой методологии, с другой стороны, неудовлетворенность ею самого Фуко (что заставило его пойти далее и предложить генеалогическую перспективу исследования в гуманитарных науках, которым он широко пользовался в работах после 1970-го года), нам он представляется очень выгодным в связи с его дискурсивной продуктивностью. Дело в том, что практически всякое понятие, которое мы так или иначе используем в современном тезаурусе какой бы то ни было отрасти гуманитарного знания, имеет собственную историю становления смысла, которую необходимо в философском исследовании иметь в виду. Всякое понятие гуманитарной науки, таким образом, дискурсивно; однако, дискурс этот никогда не имеет раз навсегда установленных рамок, а, напротив, в каждый конкретный исторический период демонстрирует нам ансамбль практик, формирующихся вокруг того или иного понятия или группы понятий. Следовательно, чтобы правильно определять семантику того или иного понятия или их группы, необходимо уметь проследить самый путь становления их в процессе формирования того или иного дискурса. Таким образом, обоснование природы субъекта современного общества, сложившегося как общество всеобщего знания или постиндустриальное (Д. Бэлл), потребительское (Ж. Бодрийяр), информационное (М. Кастельс) общество, требует и выявления самой семантики понятия субъекта. Как мы указали выше, она кроется в стратегиях развития неклассической линии философствования. 3. Поскольку, в-третьих, проект археологии субъекта информационного общества является одновременно и методологически, и собственно, теоретически значимым, мы получили два главных результата. С одной стороны, нам удалось обнаружить, что, несмотря на установку по ликвидации «человека как суверенного субъекта»314 из поля зрения археолога гуманитарного знания, все-таки именно антропологическая проблематика конституирует индивид в качестве смыслообразующего феномена коммуникации в глобальном пространстве информационной сети. Будучи связан с определенным способом репрезентации, расслоясь на множество аватаров, он как бы скрывает за ними (или благодаря им) свое подлинное лицо. Однако, именно ему принадлежит такое положение в мире, которое позволяет наблюдать его особый порядок, тем самым выступая одновременно и по эту сторону вещей (как одна из них), и по ту сторону вещей (как регулятор, дающий миру правило). С другой стороны, мы выявили дискурсивные связи, позволяющие обосновать антропологический аспект с точки зрения его преемственности с неклассическим философским дискурсом как таким, который направлен в том числе и на деконструкцию и децентрализацию рациональных властных отношений. При этом идеология постиндустриального общества становится залогом включенности субъекта в его политическую репрезентацию как в свой особый жизненный мир (Lebenswelt). 4. Наконец, в-четвертых, мы показали, что общество знания, сложившееся в рамках глобальной информационной сети, становится эффективным только за счет сведения своего субъекта к определенной одномерности. Это одномерное пространство всеобщей репрезентации безусловно становится политизированным; при этом политические процессы и институты, обеспечивающие адекватную работу всего ансамбля властных практик, по необходимости также должны быть включены в это интегрирующее глобальное сетевое пространство. Таким образом, человек оказывается в двояком положении: он должен стать одновременно собой и другим, причем таким другим, который фактом своей представленности в сети, сообщает ему самому осмысленное существование. Однако, это невозможно без регулирующего принципа, которым руководствуется любой способ репрезентации, известный нам со времен древних стоиков. Логическое или онтологическое основание всякой рациональной деятельности всегда имеет по собой особый способ соотнесенности с некоторым третьим, причем именно это третье сообщает такой соотнесенности истинностный статус. Исследования новейших авторов (Б. Латура и С. Вулгара, например) показывают, что в пространстве науки, как и в пространстве социального всякий актор, всякий предмет — скажем даже: субъект — имеет силу равную другому такому же включенному в эти отношения педмету, причем безразлично человек это, или нечеловек, микроб или даже плазма315. Следовательно, если человек может наблюдать порядок мира, но одновременно и быть включенным в этот мир, в котором в том числе и он как актор способен производить истину, необходимо искать конституирующий принцип истинностных отношений в нем самом. Таким образом, оказывается, что антропологическая характеристика субъекта информационного общества является регулирующим принципом, дающим миру как полноту, так и правило порядка в нем.