<<
>>

СОВРЕМЕННОСТЬ

В. Проблема определения современности есть проблема осознания новоевропейской истории самой себя. Американский историк венгерского происхождения Джон Лукач выделяет два симптома зарождения современного исторического сознания: во-первых, введение в оборот языка историков понятия века как ста лет; во-вторых, введение терминов «древность» и «модерн».
Приянтое классическое деление истории на эпохи древности, средневековья и модерна было повсеместно принято триста лет назад (главным образом с легкой руки немецких хронистов Хорниуса и Целлариуса в 80-х годах XVII века)71. История как дисциплина начинается именно с того, что некоторое до тех пор наличное бытие берется в скобки, то есть, предстает не как память, а именно как отчужденный предмет исследования. Английский историк и философ истории Р.Дж. Коллингвуд (1889 — 1943) прямо указывает на такое положение дел: «...прошлое никогда не выступает как факт, который может быть познан эмпирически путем непосредственного восприятия. [Историк. - А.Л.] хорошо знает, что едиственно возможное для него знание прошлого — опосредованное, выводное или непрямое, знание. историк должен воспроизвести прошлое в собственном сознании»72. История цивилизаций появляется, по-видимому, в период aurea saecula их литературного или политического развития: Геродот пишет свое исследование в Афинах «золотого века» при Перикле, Тит Ливий и Корнелий Тацит - в период так называемой «золотой латыни», история в России появляется в Золотой век русской словесности, и пишет ее современник Пушкина, Н. М. Карамзин и т. д. Иначе говоря, история появляется как свидетельство конца прогрессивного движения цивилизации и необходимости дальнейшего реактивного движения за счет скрытых в ней самой механизмов и сил — либо по пути ее реконструкции вокруг нового, более жизнеспособного смыслового стержня (как показывает нам пример Византийской империи в качестве преемницы Западного Рима), либо отталкиваясь от предшествующей ей исторической действительности.
Всякое начало, таким образом, является вместе с тем и катастрофой, «вхождением в историю», как называет его румынский антрополог и религиовед М. Элиаде (1907 - 1986) в связи с исследованием мифов о благородном дикаре. Как он сам пишет: «Миф о благородном дикаре был лишь возрождением и продолжением мифа о Золотом Веке, то есть о совершенстве начала вещей. Мы должны были поверить идеалистам и утопистам эпохи Возрождения, что утрата Золотого Века была делом рук “цивилизации”. Состояние невинности и духовного блаженства человека, которое предшествовало его падению, становится в мифе о неиспорченном дикаре чистым, свободным и счастливым состоянием типичного человека, окруженного щедрой материнской природой. Но в таком образе изначальной Природы мы легко можем узнать черты райского пейзажа»73. Мы полагаем, что справедливо оценивать всякие попытки написания истории и тем более истории современности именно с таких позиций «потерянного Рая»74. у. Период после Второй мировой войны обычно называют постмодернистским. Именно во второй половине XX столетия были предложены пути и обоснованы стратегии выхода Запада из состояния модерна. Теперь, по прошествии уже половины века, резонным звучит вопрос: не являются ли теоремы и философемы постмодернистов объективными и логическими следствиями модернистских идей и практик? Если это так, то пост-модернизма еще вовсе и не было, и ближайший к нам кризис новоевропейского сознания ходом мировой истории еще не преодолен. В самом деле, если принять во внимание, что практики современности в духе политики и науки Нового времени начались с эпохи Возрождения, то мы оказываемся в западне нашего собственного словаря. Современный историк науки Б. Латур утверждает, что понятие «нововременного», то есть, связанного с гносеологическими установками Нового времени, оказывается дважды асимметричным. Во-первых, оно указывает на разлом, который образовался в привычном течении времени; во-вторых, обозначает битву, в которой есть победители и побежденные. «И если столько людей, живущих в настоящий момент, с сомнением используют это прилагательное, если мы сегодня уточняем его с помощью приставок “до-“, “анти-“ или “пост-“, то происходит это потому, что мы чувствуем себя не столь уверенными в своей способности поддерживать двойную симметрию: мы больше не можем указать направление необратимого движения времени, ни присудить награду победителям»75.
Мы оказались на границе осмысления того, что Средневековье закончилось, и наступило Новое время — однако началось оно вовсе не тогда, когда Бэкон предложил программу индуктивного метода в философии или Христофор Колумб открыл Америку, а когда после мировых войн человечество вернулось на границу времен к Возрождению с переоценкой его идей гуманизма, антропоцентризма, пантеизма и понятию перспективной картины мира. Л. Альтюссер полагал, что «Философия должна отставать от науки, бросившей ей вызов»76. Мы видим сегодня, что наука, пережившая кризис в начале XX столетия, сейчас оправилась и бросает вызов философии начала третьего тысячелетия, как бы проверяя на прочность наши новоевропейские основания. 5. Кроме рефлексии над своими основаниями, современность обнаруживает свое отношение к духовной ситуации времени. Таковой сегодня является существование общества потребления-производства, описанию и осмыслению которой посвятили работы ведущие представители философии XX века77. Кроме того, нельзя относиться к обществу потребления-производства как к нечто появившемуся только в XX столетии откуда ни возьмись; самое его возможность была укоренена в проекте Нового времени, который в развитии своем породил третье сословие, ставшее основой возможного появления экономики потребления и выродившийся в так называемый «креативный класс» (creative class). Тотальный характер производства и потребления всего, чего бы то ни было (будь то эстетическое или социальное, политическое, научное и проч.) зиждется не на обоснованной необходимости этого, а на характере отношений производства-потребления. Идеология общества потребления складывается на основании пестуемого и взращиваемого правительством имманентного мифа, который на уровне членов этого общества может быть исследован как тотальная социальная сеть. Соответствие членов этого общества тому, как они представляют себя в этих социальных сетях, не является непременным условием. Напротив, многоликость, симулятивный характер этих аватаров (обоснование этого важного для нас понятия мы дадим во второй главе диссертационного исследования) приветствуется и тиражируется средствами массовой информации.
Производство, например, эстетического, в обществе потребления не является чем-то особенным по отношению ко всем остальным пластам этого общества — исследование хотя бы этой стороны его существования позволяет нам говорить о в принципе характеристических свойствах этого социума в силу тотальности его стратегий производства-потребления78. СУБЪЕКТ Г. Проблема субъекта является характерной новоевропейской проблемой. Как отмечает Б.В. Марков, «нельзя забывать, что у представителей классической философии не было единства в понимании субъекта. С одной стороны, он определялся как нейтральный наблюдатель вселенной, а с другой — как активный деятель, конструирующий картину мира и преобразующий в соответствии с нею природу и общество. Метафизика Нового времени ориентирована на субъективность человека»79. Разработанное М. Хайдеггером видение этой проблемы связывает субъект с феноменом европейского нигилизма: Нигилизмом, с его точки зрения, является сама история. В том смысле, в котором о нем говорил Ф. Ницше, нигилизм, составляет самое существо западноевропейской истории, поскольку взаимно обусловливает закономерность принципиальных метафизических позиций и их взаимоотношений80. Значит, в самой идее субъекта была заключена возможность этого нигилизма, и раскрылась она в процессе развития мысли, в противопоставлении субъекта объекту, а затем низведения этого последнего до субъекта, тем самым поставив вопрос о его невозможности81. Однако, субъект по сути своей претерпел значительные изменения с тех пор, как представлял собой unoKs^nvov и subiectum; говоря о субъекте в ХХ веке, мы понимаем, что главной проблемой, связанной с субъектом современности и его природой, является то, на каком фоне происходит и возможно его актуальное бытие, каковы границы и в чем легитимность дискурса субъекта современности. Исследования практик субъектности М. Фуко показывают, что рационалистическое представление о «суверенном субъекте» оказалось продуктом своей эпохи и стало возможным именно благодаря характерной для эпохи модерна модификации научного и философского дискурсов.
Изменение этих дискурсов в современном мире повлекло за собой необходимость в создании новой модели субъективности82. s. В современной ситуации кризиса возможны следующие три варианта проекта субъекта современности. Во-первых, провозглашенная уже Ницше смерть Бога, повлекшая в XX веке за собой смерть героя, смерть автора и смерть субъекта. Как отмечает современный исследователь постструктуралистского направления в философии А.В. Дьяков, «постструктурализм, начав с деконструкции классических представлений о человеке и мире, пришел к выводу о “смерти субъекта” С одной стороны, это было констатацией факта — сверхдетерминация человеческого индивида в обществе привела к исчезновению автономно мыслящего человеческого существа с его самостью и дуальным сознанием “себя” и “другого”, а реификация была подменена простым мимезисом. С другой стороны, постструктурализм сознательно стремится к деконструкции классического представления о человеке, в котором этот последний выступает одним из двух элементов субъектно-объектной оппозиции и потому, умирая как человек, превращается в “субъекта”»83. Однако тогда ломаются связки классической картезианской рациональности и наступает авторефлексивный момент Нового времени. Выстраивая логику развития мысли от высказывания Протагора в Античности до Декарта и Ницше, Хайдеггер отмечает поразительное единство стоящего за этими высказываниями смысла: «Недаром сегодня одна мысль доступна всем, а именно “антропологическая”, требующая, чтобы мир был истолкован по образу человека, а метафизика заменена “антропологией”. Во все этом заранее уже вынесено особенное решение об отношении человека к сущему как таковому»84. Однако — и это имеет решающее значение в постановке вопроса о новоевропейской субъектности — человек не просто сообщает свою проблематику всему сущему, но и требует постановки себя на такое место, с которого мог бы являть миру закон и задавать порядок всему сущему. Несмотря на принципиальное родство мысли Античности и Нового времени, указывает В.В.
Бибихин, существует и радикальное онтологическое отличие, заключающееся в том, что современность прибавила к антропоморфизму не существовавший в античности антропоцентризм85. Z. Во-вторых, из идеи смерти субъекта берет начало проект человека действующего, man of action, также уходящий своими корнями, с одной стороны, в работы Ницше (учение о Сверхчеловеке), с другой — Маркса. У последнего man of action становится наследием прежде всего гегелевской и романтической философии в лице гения, вождя пролетариата, а затем — того, кто прочтет историю классической философии материалистически86. Подобное прочтение должно совершиться именно политически или (что по существу одно и то же) во всемирно-гражданском плане. Философия, следовательно, становится «практикой политического вмешательства»87 (Альтюссер), а сам проект человека действующего уходит корнями в почку политического дискурса. Здесь важной фигурой для новоевропейского сознания становится Н. Макиавелли (1469 — 1527) — фигурой, появившейся в критический момент в истории. Он предложил такой проект государя, который является функцией своих полномочий, целей и выгод. Он представляется так, как ему выгодно, и в этом смысле «нравственное» в его поступках противопоставляется «политическому» (что является предметом Realpolitik)88. Современный финский исследователь философии и истории политики М. Лахтинен отмечает: «Новый государь был нужен Макиавелли по преимуществу в качестве политического деятеля. Тексты Макиавелли открывают такую точку зрения человека действия (man of action) на политическую связку (conjuncture)»89. ц. В-третьих, в ряде исследований, которые можно было бы объединить под рубрикой «интеллектуальный синтез», обсуждается синтетическая точка зрения на будущее человечества и его судьбу. В этом переходе (главным образом в работах мыслителей-эволюционистов, таких как В.И. Вернадский (1863 - 1945), П. Тейяр де Шарден (1881 - 1955), а также Э.В. Ильенков (1924 - 1979)) важным принципом является понимание субъекта как коллектива, сообщества, человечества. Интеллектуальный синтез как идея, с одной стороны, формально артикулирует и решает задачу человека и человечества во всемирно-гражданском плане — например, в обосновании идеи ноосферы90 или «объективной роли мыслящей материи в системе мирового взаимодействия»91; с другой — выявляет и объясняет феноменальное положение человека в рукотворном космосе техногенной и техноцентричной цивилизации92. Как бы то ни было, такая синтетическая точка зрения обосновывает не только биологический аспект эволюционного похода к феномену новоевропейского субъекта, но и социальнофилософский аспект. Современный отечественный исследователь С.В. Полатайко в своем анализе предпосылок и условий образования социального субъекта для человеческого вида, утверждает, что такой субъект находится в подчинении у законов социальной эволюции. В рамках последней прогрессивный аспект обусловливается в качестве духовного развития личности, поскольку смысл духовного развития личности и народа вообще заключен в осуществлении того, что заложено в его интеллектуальной природе, иначе говоря - «в актуализации максимально возможной для интеллектуальной природы человека творческой способности»93. Это последнее становится залогом обретения истинной сущности бытия, в которой ясно видны две противоположности: социальное и естественное пространство, в свою очередь составляющие единство вечного и временного.
<< | >>
Источник: Львов Александр Александрович. Археология субъекта информационного общества: антропологический аспект. Диссертация, СПбГУ.. 2015

Еще по теме СОВРЕМЕННОСТЬ:

  1. ШЕСТЕРИКОВА ОЛЬГА АВЕНИРОВНА. ТРАНСФОРМАЦИЯ МЕДИЦИНСКОГО ДИСКУРСА В СОВРЕМЕННОЙ ЕВРОПЕЙСКОЙ КУЛЬТУРЕ. Диссертация, СПбГУ., 2014
  2. Карцева А.А.. МЕЖКУЛЬТУРНОЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ И ТУРИЗМ КАК МЕХАНИЗМЫ СОВРЕМЕННЫХ СОЦИОКУЛЬТУРНЫХ ТРАНСФОРМАЦИЙ. Диссертация., 2015
  3. Панкратова Лилия Сергеевна. ФОРМИРОВАНИЕ СЕКСУАЛЬНОЙ КУЛЬТУРЫ МОЛОДЕЖИ В СОВРЕМЕННОМ РОССИЙСКОМ ОБЩЕСТВЕ. Диссертация. СПбГУ,, 2015
  4. Кун Цяоюй. БОРЬБА С МЕЖДУНАРОДНЫМ ТЕРРОРИЗМОМ В СОВРЕМЕННОМ ПОЛИТИЧЕСКОМ И ПОЛИТОЛОГИЧЕСКОМ ДИСКУРСЕ РОССИИ, КНР И США. Диссертация, СПбГУ., 2014
  5. ГЛАВА 1 СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ И ПРОБЛЕМЫ ИЗМЕРЕНИЯ НЕЙТРОННОГО ИЗЛУЧЕНИЯ
  6. БУРЯК Мария Анатольевна. Сегмент коммуникационных агентств в медиасфере современной России . ДИССЕРТАЦИЯ., 2014
  7. Войтик Евгения Анатольевна. СПОРТИВНАЯ МЕДИАКОММУНИКАЦИЯ В РОССИИ: ЭВОЛЮЦИЯ И СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ. Диссертация, СПбГУ., 2014
  8. Стрельцова Екатерина Александровна. Исследовательские гранты в поле современной науки (социологический анализ). Диссертация. СПбГУ,, 2014
  9. Сунарчина Мунира Мунировна. СОВРЕМЕННЫЕ ПРОФСОЮЗЫ В СИСТЕМЕ СОЦИАЛЬНОЙ ЗАЩИТЫ РАБОТНИКОВ (на примере Республики Башкортостан). Диссертация. СПбГУ., 2015
  10. Гигаури Давид Ираклиевич. ПОЛИТИЧЕСКИЙ МИФ И РИТУАЛ В СТРУКТУРЕ СОВРЕМЕННОЙ СИМВОЛИЧЕСКОЙ ПОЛИТИКИ. Диссертация на соискание ученой степени кандидата политических наук, 2016
  11. НЕВЕРОВ КИРИЛЛ АЛЕКСЕЕВИЧ. «ЛЕВЫЙ ПОВОРОТ» В ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ И ЕГО ВЛИЯНИЕ НА МЕЖДУНАРОДНЫЕ ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПРОЦЕССЫ НА КОНТИНЕНТЕ. Диссертация, СПбГУ., 2015
  12. Маевская Анна Юрьевна. Глянцевый журнал в условиях глобализации массмедиа (российская практика). Диссертация, СПбГУ., 2015
  13. Львов Александр Александрович. Археология субъекта информационного общества: антропологический аспект. Диссертация, СПбГУ., 2015
  14. Большаков Г. А.. Кризис этнической идентичности и массовая миграция в странах Скандинавии: Норвегия, Дания, Швеция. Диссертация на соискание учёной степени кандидата политических наук, 2014
  15. Извеков Аркадий Игоревич. ИНТРОЕКЦИЯ ПРОТИВОРЕЧИЙ КРИЗИСА КУЛЬТУРЫ В СТРУКТУРУ ЛИЧНОСТИ. Диссертация, 2015
  16. Кононенко Виктор Михайлович. РАЗВИТИЕ ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ НА ЮГЕ РОССИИ (20-90-е годы XX века). Диссертация на соискание ученой степени доктора исторических наук., 2006
  17. ПУЧКОВСКАЯ АНТОНИНА АЛЕКСЕЕВНА. МИР-СИСТЕМНЫЙ ПОДХОД И. ВАЛЛЕРСТАЙНА И ЕГО ПРИМЕНЕНИЕ В КУЛЬТУРОЛОГИИ. Диссертация, СПбГУ., 2015
  18. Бдоян Давид Гургенович. Трансформация российско-турецких отношений в условиях борьбы Турции за региональное лидерство (2002-2017 гг.), 2017