<<
>>

Исторические предпосылки формирования глобального евразийского региона

После распада СССР до настоящего времени, когда интеграционные процессы на пространстве бывшего СССР вышли на совершенно новый уровень (создание в 2015 году Евразийского экономического союза), в научной литературе шел процесс формирования нового исследовательского направления - постсоветские исследования.
В рамках этого направления российские и зарубежные ученые предпринимали попытки, с одной стороны, выработать соответствующий терминологический аппарат и концептуальные основы, а с другой стороны, проанализировать эмпирический материал развития интеграционных процессов на пространстве бывшего СССР. В данной главе будут представлены результаты данных исследований. От «постсоветского пространства» к «евразийскому пространству» В условиях первой четверти XXI века вновь обозначились системные трансформационные процессы на пространстве евразийского континента. Основным фактором, обусловившим эти процессы, на наш взгляд, стала смена дезинтеграционной парадигмы развития региона в конце ХХ века на интеграционную парадигму в начале XXI века. Более того, содержательно данная парадигма определяется комплексом теоретических и практических концепций и проектов, которые отличаются от классических форм интеграции («открытый» регионализм, глобальная регионализация, трансрегиональные проекты и т.д.), а потому представляется возможным говорить о «новой интеграционной волне». В связи с этим для того, чтобы понять суть изменений, важно не только разработать новые концептуальные подходы к исследованию интеграционных процессов нового поколения, но, что более важно - разработать новый понятийно-категориальный аппарат, адекватный современным трансформациям. Данный тезис напрямую относится к процессам, происходящим на так называемом «постсоветском пространстве». Важно понять парадоксальность современной ситуации: уже более 20 лет не существует СССР, однако терминологически научное сообщество постоянно к нему возвращается, употребляя для определения современного общества такие понятия как «постсоветское», «постсоциалистическое», «постимперское», «постколониальное», «бывшие советские республики»и пр.
Фактически современность не получила своего понятийного образа, прячась за приставкой «пост-». На волне интеграционно-дезинтеграционных процессов в 1990-е года для характеристики данного понятия стали употребляться такие термины как: «страны СНГ», «новые независимые государства», «ближнее зарубежье». Далее с развитием интеграционных процессов в 2000-е годы стали предприниматься попытки найти новое место исследуемому пространству в системе мировых интеграционных процессов и терминологически обозначить новое его содержание: в российской и зарубежной научной литературе стали появляться такие определения как «евразийское», «континентальное». В связи с этим, исследуя интеграционные процессы «новой волны» на пространстве Евразии, крайне важно четко определиться с терминологией. Рассмотрим подробнее терминологическую эволюцию в подходах к определению исследуемого пространства, которая отражает как процесс, так и новые формы интеграционных взаимодействий в современной Евразии. Одной из первых попыток концептуализации феномена нового пространственного образования, возникшего после распада СССР, можно считать полемическую статью литовского профессора А. Празаускаса, который в 1992 году заявил о том, что «на месте СССР образовалось постколониальное пространство с характерными для подобных переходных состояний проблемами». 589 Данное определение носит ярко выраженный идеологический характер, где акцент делается на тоталитарном режиме советской власти. По мнению автора, данный термин наиболее полно отражает суть причин и мотивов объединения народов, проживающих на образовавшемся после распада СССР пространстве, которые сводятся к пониманию необходимости такого объединения с целью недопущения создания зоны нестабильности и конфликтов, что еще более бы усугубило социально-экономическое положение народов в тот период. В свою очередь российские политологи (например, Я.Бутаков, Д.Фурман и др.) отмечали в своих работах, что правильнее было бы определять постсоветское пространство как «постимперское пространство».
Тем самым подчеркивается историческая и территориальная преемственность Советского Союза от Российской империи, которая на протяжении столетий сплачивала вокруг себя внутреннюю Евразию:590 «на самом деле, это не постсоветское, а постимперское пространство, оно создано Российской империей, и все те элементы сохраняющегося единства, которые есть на этом пространстве, порождены общей историей, порождены принадлежностью всех стран СНГ и стран Балтии к Российской империи и ее преемнику — СССР».591 Кроме того, данное определение может иметь и более широкое значение, подразумевающее центрально- и восточно-европейские страны «народной демократии» и Варшавского договора. Определение российских авторов, таким образом, основано в большей степени на историческом, а не идеологическом контексте. Далее, как было отмечено выше, на волне интеграционно-дезинтеграционных процессов 1990-х годов, а также постепенного усиления российского фактора в развитии постсоветского пространства, в международно-политическом дискурсе появляются понятия, отражающие постепенное восстановление Россией своего статуса центра силы и притяжения для постсоветских народов. В частности, изначально в российском внешнеполитическом лексиконе, а затем и в научной литературе стали употребляться понятия «ближнее» и «дальнее зарубежье». Термин «ближнее зарубежье» означал место бывших советских республик в российской внешней политики и, по мнению российского эксперта 1.1 усейнова, имел скорее историко-культурный, а не географический смысл.592 В свою очередь, западные эксперты рассматривали данный термин в негативном ключе, понимая данный концепт как отражение имперских амбиций новой России в отношении своих ближайших соседей.593 В этот же период в международно-политическом дискурсе появляется понятие «новые независимые государства (ННГ)», который «подчеркивал политическую самостоятельность этих стран, которая реализуется в рамках новых региональных организаций, независимых от структур СНГ». 594 Фактически подчеркивается независимость этих стран от России, что нашло отражение в частности в создании структуры ГУАМ (Грузия, Украина, Азербайджан и Молдавия).
Данный термин получил наиболее широкое распространение и востребованность в западной научной литературе и экспертных кругах. Так, например, британский политик Д.Милибанд заявил, что понятие «постсоветское пространство» устарело: «По-моему, русские хотят использовать концепцию, так называемого «постсоветского пространства», не понимая, что граничащие с Россией бывшие республики СССР — это независимые страны с суверенными границами. Я считаю это неприемлемым. Украина, Грузия и другие — это не «постсоветское пространство». Это — независимые суверенные страны, обладающие собственным правом территориальной целостности».595 Важно подчеркнуть, что данный термин традиционно относится лишь к 12 бывшим советским республикам и не включает в себя страны Балтии (Эстония, Латвия, Литва). То же относится к другому близкому термину «страны СНГ» или «страны Содружества». По мнению российского эксперта А.Ковальчука, данные термины используются в научной литературе при анализе институциональных многосторонних взаимодействий на постсоветском пространстве.596 При этом учитываются, как структуры СНГ, так и других региональных и субрегиональных организаций. Таким образом, несмотря на кажущееся разнообразие терминологии в отношении пространства бывшего СССР, в качестве основополагающего понятия в российской и зарубежной науке утвердился термин «постсоветское пространство». На сегодняшний день можно говорить о трех основных подходах к его концептуальному раскрытию в рамках историко-политического осмысления, которое сводится к анализу традиционных факторов развития политического региона (географический, исторический, цивилизационный и культурный факторы): - первый подход предполагает включение в понятие «постсоветское пространство» стран, ранее составлявших пространство социалистического лагеря (страны Совета Экономической Взаимопомощи и Варшавского договора) и «страны социалистической ориентации» («постимперское пространство»); - второй подход определяет «постсоветское пространство» как геополитическое пространство тех бывших советских республик, которые образовали Содружество Независимых Государств (СНГ)(«страны СНГ», «новые независимые государства»); вне этого пространства оказались бывшие советские Прибалтийские республики; - третий подход - наиболее востребованный в российской политической науке, согласно которому «постсоветское пространство» охватывает все республики бывшего СССР, т.е.
страны СНГ и Прибалтики, Украину и Грузию или так называемое «ближнее зарубежье». Тем не менее, в 2000-е годы в политологическом дискурсе стали появляться мнения о том, что современный концепт «постсоветского пространства» не вбирает в себя все многообразие геополитических событий и реалий своего «имперского» прошлого и требует выработки нового понятийного аппарата. По мнению главного редактора журнала «Россия в глобальной политике» Ф.Лукьянова, «понятие «постсоветское пространство» используется в основном за отсутствием более точного определения этой части евразийской территории». В контексте данных рассуждений постепенно в российской политической мысли формируется так называемый цивилизационный подход к определению исследуемого пространства. В рамках этого подхода авторы отмечают «самостоятельность евразийской цивилизации независимо от ее названия: Российская Империя, СССР, Евразийский союз и т.д. В рамках этого подхода исследователи подчеркивают исторические, культурные, экономические связи между народами и государствами на основе геополитической (пространственной) общности и не исключают возможности возродить Евразию как самостоятельный центр силы». Данная точка зрения отчасти коррелируется с положениями классического евразийства, а также во многом определяет концептуальные основы современной евразийской интеграции. Пространство современного региона, образовавшегося после распада СССР, сегодня уже не укладывается в исторические рамки советского прошлого и приобретает под воздействием транснациональных процессов новые пространственно-временные очертания. Авторы данной монографии считают логичным определять исследуемое пространство в соответствии с новыми геополитическими и геоэкономическими реалиями, а, следовательно, считают наиболее адекватным использование понятия 597 598 «евразийское пространство». Данный термин призван подчеркнуть новое содержание происходящих на данном этапе интеграционных процессов (в частности, создание Евразийского экономического союза) и окончательно определить современное состояние данного пространства через соответствующие ему термины.
Более того, важно подчеркнуть, что данный термин в наибольшей степени позволяет охарактеризовать те новые пространственные очертания евразийского интеграционного поля, которое включает как постсоветское пространство, так и новые сегменты за его пределами. В этом контексте интересны размышления М.А. Мунтяна, который утверждает, что современное евразийское пространство можно рассматривать как «мини-модель мира», где «сталкиваются интересы и ценности «Севера» и «Юга», «Запада» и «Востока», 599 исходя из чего, данное пространство характеризуется как мультиконфессиональное и полиэтничное образование. Именно это делает возможным участие в евразийских интеграционных процессах тех стран и народов, которые не имеют постсоветской идентичности, но заинтересованы в развитии экономических и торговых связей со странами региона (например, Китай, Индия, Египет, Иран, Вьетнам и др.). Тенденция расширения числа участников интеграционных процессов вне зависимости от фактора географической близости, а также тенденция к трансрегиональному сотрудничеству различных интеграционных объединений (например, МЕРКОСУР-ЕС, МЕРКОСУР-АСЕАН и т.д.), на наш взгляд, может рассматриваться как проявление процесса глобальной регионализации. В результате этого процесса образуются новые типы пространств, где осуществляются разнообразные виды взаимодействий участников интеграции в различных сферах (экономической, культурной, информационной и т.д.) и на различных уровнях (локальный, региональный, международный, трансконтинентальный). На наш взгляд, одним из таких пространств в современной мировой системе становится евразийское пространство. Таким образом, в современных исследованиях интеграционных процессов на пространстве бывшего СССР постепенно происходит формирование нового понятийного аппарата, наиболее соответствующего реалиями сегодняшнего дня. Многообразие рассмотренных в данном параграфе подходов к определению исследуемого феномена, с одной стороны, свидетельствует о научном интересе экспертного сообщества к данной тематике, а с другой - отражает разнообразие политических и идеологических предпочтений тех авторов, которые исследуют пространство бывшего СССР. Долгие споры по поводу наиболее адекватного понятия наиболее полно характеризующего исследуемый феномен были определены тем, что само пространство претерпевала постоянные трансформации. В результате закрепившийся в этих условиях термин «постсоветское пространство» начал утрачивать свою адекватность в условиях развития новых интеграционных форм взаимодействия государств в регионе и за его пределами. В этой связи понятие «евразийское пространство», появившееся в результате интенсификации евразийской интеграции во втором десятилетии ХХ1века, дало возможность исследователям понять новые тренды развития региона в условиях глобальной регионализации.
<< | >>
Источник: ЛАГУТИНА Мария Львовна. ГЛОБАЛЬНЫЙ РЕГИОН КАК ЭЛЕМЕНТ МИРОВОЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ XXI ВЕКА (НА ПРИМЕРЕ ЕВРАЗИЙСКОГО СОЮЗА). ДИССЕРТАЦИЯ на соискание ученой степени доктора политических наук. 2016

Еще по теме Исторические предпосылки формирования глобального евразийского региона:

  1. ЛАГУТИНА Мария Львовна. ГЛОБАЛЬНЫЙ РЕГИОН КАК ЭЛЕМЕНТ МИРОВОЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ XXI ВЕКА (НА ПРИМЕРЕ ЕВРАЗИЙСКОГО СОЮЗА). ДИССЕРТАЦИЯ на соискание ученой степени доктора политических наук, 2016
  2. НИЯЗОВА Галина Юрьевна. ЛИНГВИСТИЧЕСКОЕ ИЗМЕРЕНИЕ ПОЛИТИКИ РОССИИ И ВЕЛИКОБРИТАНИИ В АЗЕРБАЙДЖАНЕ В КОНТЕКСТЕ ГЛОБАЛЬНЫХ ПРОЦЕССОВ. Диссертация. СПбГУ., 2014
  3. Кононенко Виктор Михайлович. РАЗВИТИЕ ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ НА ЮГЕ РОССИИ (20-90-е годы XX века). Диссертация на соискание ученой степени доктора исторических наук., 2006
  4. Базовые спектры нейтронных потоков для формирования обучающей и проверочной выборок
  5. Панкратова Лилия Сергеевна. ФОРМИРОВАНИЕ СЕКСУАЛЬНОЙ КУЛЬТУРЫ МОЛОДЕЖИ В СОВРЕМЕННОМ РОССИЙСКОМ ОБЩЕСТВЕ. Диссертация. СПбГУ,, 2015
  6. Батурина Юлия Всеволодовна. ФОРМИРОВАНИЕ АРГУМЕНТАТИВНЫХ СТРАТЕГИИ У МАГИСТРАНТОВ- ПСИХОЛОГОВ С ИСПОЛЬЗОВАНИЕМ СЕТЕВЫХ КОМПЬЮТЕРНЫХ ТЕХНОЛОГИИ (НА МАТЕРИАЛЕ АНГЛИЙСКОГО ЯЗЫКА), 2015
  7. Швецов Александр Алексеевич. Луис Фишер и советско-американские отношения первой половины XX века. Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук., 2015
  8. Бокарева Людмила Сергеевна. Проекты реформы православного прихода и материального обеспечения духовенства в России в 1913 - 1917 гг. Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук, 2015
  9. Тюрин Андрей Владимирович. Ленинградское отделение Союза писателей СССР в годы хрущевских реформ (1953—1964 гг.). Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук., 2016
  10. ГЛАВЕ 4 ФОРМИРОВАНИЕ ОПОРНЫХ НЕЙТРОННЫХ ПОЛЕЙ С РАЗНООБРАЗНОЙ ФОРМОЙ СПЕКТРОВ И МЕТОДИКА ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ СПЕКТРАЛЬНЫХ ХАРАКТЕРИСТИК НЕЙТРОННЫХ ДЕТЕКТОРОВ
  11. ЧАРУМАНИ КАБУН. РОЛЬ АТЭС В ИНТЕГРАЦИОННОЙ СТРАТЕГИИ РОССИИ В АТР. ДИССЕРТАЦИЯ на соискание ученой степени кандидата политических наук, 2015